Книга Разбег в неизвестность - Павел Дмитриев

Сделать полноценную клавиатуру мы тоже не успели. Внушительно смотревшийся на столе агрегат весом килограмм в пять – не более чем макет, имеющий всего три рабочие кнопки, включенные в ЭВМ практически напрямую, без всякой электроники. Смешно сказать – программа «тетрис» хранилась в ящике стола Петровича в виде основательной пачки перфокарт. Так что пока ничего похожего на персоналку будущего, так, обычная игровая приставка. Причем обработка жалких падающих квадратиков занимала вычислительные возможности БЭСМ-4 полностью. Иногда вывод на экран замирал, и у игрока появлялась возможность перевести дух. Естественно, ни о каких параллельных вычислениях при этом не было и речи.

Но принимали тут «Тетрис» как реальное чудо[396]. Даже Шелепин хотел приехать посмотреть, но потом отказался, видимо, не стоило первым лицам страны демонстрировать внимание к захолустным НИИ. Надеюсь, Старос не подведет, сделает более-менее мобильный агрегат, который можно будет показывать на заседании Президиума ЦК партии. Тем более что мне показалось: сам Филипп Георгиевич давно относился к коммунистам как к взрослым детям и не без оснований был уверен в том, что без красочной презентации дальнейшего развития проекту ультрамини-ЭВМ не видать.

– Товарищи, ну хватит уже, десять минут до боя курантов! – В зал ВЦ неожиданно ворвалась моя жена. – Встали и быстро пошли в столовую, там уже давно все веселятся!

Практичная Катя совершенно не была подвержена тетрис-мании. Ее можно понять, детской ностальгии по этой игре не имелось, наоборот, восприятие было забито до отказа впечатлениями от ноутбука, с которым она последнее время общалась гораздо чаще меня. Поэтому она сразу сбежала от толкотни на ВЦ, к не посвященным в мир компьютерных игр сотрудникам, я же «задержался на минутку». И вот, через час терпение кончилось…

– Сейчас! – бодро отозвался начальник ВЦ из-за клавиатуры, не отрывая, впрочем, взгляда от экрана. – Вот только…

– Идем, – нестройно протянуло еще несколько голосов. – Выпьют все без нас!

– Хоть девушек отдайте! – попыталась расколоть коллектив жена. – А то мужики без них меры не знают!

– Нам и тут неплохо! – последовал немедленный отпор дам.

– Петр Юрьевич, Анатолий Васильевич! – В голосе Кати послышалось нешуточное раздражение. – На выход, живо! А то не посмотрю на то, что начальники!

В общем, кроме нескольких особо падких до алкоголя инженеров и программистов ушли только мы с Анатолием. Большая часть сотрудников осталась на ВЦ до утра. И правда, когда еще будет возможность играть, не думая о плановых расчетах? Главное, чтобы Василий Петрович не потерял остатки здравого смысла, и все же к утру разогнал коллектив по домам. Ну и чтобы Федор не накуролесил сверх меры. Впрочем, после прошлой головомойки он умудрился впасть в другую крайность и, не ставя перед собой легких задач, принялся тщательно обхаживать свою прошлую пассию.

За новогодним столом было скучновато, я никак не мог привыкнуть, что для людей шестидесятых обильная и вкусная еда – уже сама по себе немалый праздник. Видимо, привычки голодных военных и полувоенных лет не пройдут даже через поколение. Поэтому регулярные тосты, ретромузыка, шутки и смех не мешали мне временами проваливаться в глубину собственных мыслей.

Чего я, в сущности, добился за два неполных года? Сделал из БЭСМ-4 посредственную игровую приставку? Смешно. Продвинул электронные часы для съезда? Насколько знаю, в Штатах их легко повторили и даже улучшили, добавив в будильник несколько тонов и переключатель двадцатичетырех– и двенадцатичасового формата. Однако надо признать, в кои-то веки товар made in USSR хоть и за счет очень низкой цены, но все же смог конкурировать с аналогами на прилавках Европы. Мешало качество, которое реально недотягивало до нужной планки. Всего чуть-чуть, тут докрутить, там сровнять, положить получше лак, поставить более качественные батарейки, запаковать в нормальные коробки, добавить рекламы, сервиса…

С моей точки зрения, даже лучшим зарубежным образцам шестидесятых было далеко до законченной отточенности товаров двадцать первого века, но и на этом бледном фоне не имелось у советской сборки нужного лоска и внимания к мелочам, а мой «глас вопиющего в пустыне» не хотел слышать даже товарищ Шелепин. Хотя валюта СССР требовалась срочно, практически без оглядки на ее себестоимость в рублях, а мировой рынок часов представлялся безграничным. Но, несмотря на это, чиновники Минторга настолько не верили в возможность «продавить» рыночную нишу полностью под себя, что не пытались противостоять конкурентам и позорно, без боя, отошли на вторые и третьи роли.

Что можно вспомнить еще? Полупроводниковой памяти все еще не было, вернее, ее сделали, но совершенно несерьезного объема. Всего сто двадцать восемь бит или шестнадцать байт, требовалось две тысячи микросхем, чтобы получить ОЗУ для все той же БЭСМ-4. При этом в НИИ «Точной механики» очень гордились результатом… Ровно до тех пор, пока не увидели мою злую морду во время оглашения победных реляций в МЭПе. Впрочем, в записке Шелепину на едкие комментарии я тоже не скупился, это же надо, на простой регулярной структуре с каким-никаким, но образцом не вытащить за год пару тысяч элементов на микросхему! Теперь бегают, клянутся к весне не только сделать пятьсот двенадцать бит[397]на кристалл, но еще собирать их по четыре штуки в одном корпусе. Наверняка обманут, но это дело житейское, главное успеть поймать момент и напомнить об обещании грозной бумагой из ЦК партии.

Впрочем, если выйти за рамки техники, то скучно не будет. Внутриполитическая жизнь СССР окончательно свернула на новые рельсы. Ничего похожего на мое будущее. Внешне все было стабильно и даже слегка патриархально. Конфигурация власти с Микояном во главе получилась, насколько я мог судить, на удивление устойчивой. Как следовало из газет, каждый получил, что хотел. Анастас Иванович – возможность торговаться за ракеты и бананы на самом высоком государственном уровне. Леонид Ильич – проводить тихие аппаратные перестановки в КПСС, наслаждаться жизнью и не мешать делать это товарищам по партии. Алексей Николаевич занимался экономикой и производством. Ну а мой главный начальник, Александр Николаевич, со страшной силой перетрясал Советы всех уровней.

Так оно на самом деле было или нет – мне неведомо. Но за прошедший год в СССР стало ощутимо лучше с экзотическими продуктами питания, как свежими, так и консервированными. Наша вольнонаемная бабуля Дарья Лукинична частенько жаловалась: «Развелось всякого, нормальной картошки не купить!» – но мне такое тропическое изобилие было в радость. Почти как в будущем, только цены повыше раза в два-три, если пересчитывать на зарплаты.