Книга Запретный плод - Лорел Гамильтон

Я глянула на Эдуарда и увидела, что его руки находятсяблизко к автомату, но недостаточно близко. Лицо его было непроницаемым,спокойным, нормальным. Как на воскресной прогулке. Я была так напугана, чточувствовала в горле вкус собственной желчи. Мы переглянулись и подняли руки.

– Медленно повернитесь, – сказал Бурхард.

Мы повернулись.

Он держал какую-то полуавтоматическую винтовку. Я не такойфанат оружия, как Эдуард, поэтому не узнала страну и систему, но поняла, чтоона делает большие дырки. За спиной у него торчала рукоятка меча. Настоящегомеча, честное скаутское.

Рядом с ним стоял Захария, держа пистолет. Держал он егодвумя руками, напряженно. У него тоже не был особенно довольный вид.

Бурхард держал винтовку так, будто с ней родился.

– Будьте добры, бросить оружие и положить руки наголову, сплетя пальцы.

Мы сделали, как он сказал. Эдуард бросил автомат, а я обрез.У нас было еще много другого оружия.

Николаос отступила в сторону. Лицо у нее было холодное иразгневанное. Когда она заговорила, голос ее заполнил комнату.

– Я старше, чем вы можете себе даже представить. И выдумали, что свет дня может удержать меня в гробу? После тысячи лет?

Она вошла в комнату, тщательно следя, чтобы не встать междунами и Бурхардом, взглянула на то, что осталось в гробах.

– Ты за это заплатишь, аниматор. – Она улыбнулась, и яникогда не видала улыбки, где было бы столько зла. – Отбери у них остальноеоружие, Бурхард, а потом мы займемся аниматором.

Они встали перед нами, но не слишком близко.

– Встаньте к стене, аниматор, – приказал Бурхард. –Захария, если мужчина шевельнется – застрели его.

Бурхард толкнул меня к стене и обыскал очень тщательно. Онне заглядывал в зубы и не заставлял меня снять штаны, но близко к тому. Оннашел все, что у меня с собой было. Даже короткоствольник. Мой крест он засунулсебе в карман. Может быть, надо было сделать крест татуировку? Вряд ли бы этопомогло.

Я отошла от стены и встала перед Захарией, и настала очередьЭдуарда. Я посмотрела на Захарию:

– Она знает?

– Заткнись.

Я улыбнулась:

– Значит, не знает?

– Заткнись!

Эдуард вернулся и встал рядом со мной. Мы стояли безоружные,с руками на голове. Не слишком приятное зрелище.

Адреналин бурлил шампанским, и сердце угрожало выпрыгнуть изгорла наружу. Оружия я не боялась – на самом-то деле. Я боялась Николаос. Чтоона с нами сделает? Со мной? Если бы у меня был выбор, я бы заставила их менязастрелить. Это лучше всего, что придумает злобный ум Николаос.

– Они безоружны, госпожа, – сказал Бурхард.

– Отлично, – сказала она. – Вы знаете, чем мызанимались, пока вы убивали мой народ?

Я не думала, что она ждет ответа, и потому не ответила.

– Мы готовили твоего друга, аниматор.

У меня засосало под ложечкой. Мелькнула мысль о Кэтрин, ноее же нет в городе! Ронни! Господи, Ронни! Она у них?

Наверное, это отразилось на моем лице, потому что Николаосрассмеялась высоким диким смехом, возбужденно хихикая.

– Терпеть не могу твой крысиный смешок, – сказала я.

– Молчите! – приказал Бурхард.

– Ох, Анита, какая же ты забавная. Приятно будетпревратить тебя в одну из моих.

Она начала высоким детским голосом, а закончила такимнизким, что у меня по спине мурашки поползли.

Она ясным голосом позвала:

– Войди теперь в эту дверь.

Я услышала шаркающие шаги, и в комнату вошел Филипп.Страшная рана на его горле заросла грубым и толстым рубцом. Он смотрел вкомнату и ничего не видел.

– О Боже, – шепнула я.

Они подняли его из мертвых.

Глава 47

Николаос танцевала вокруг него, и развевалась вокруг ее ногюбка пастельно-розового платья. Подпрыгивал большой розовый бант в волосах,когда она вертелась с расставленными руками. Тонкие ноги ее были покрыты белымтрико. Туфли были белыми с розовыми бантами.

Она остановилась, смеясь и запыхавшись. На щеках ее игралздоровый румянец, глаза блестели. Как она это делает?

– Правда, он совсем как живой? – спросила она,потрепывая его по руке.

Он отдернулся, следя глазами за каждым ее движением,испуганный. Он ее помнил. Помоги нам Боже, он ее помнил.

– Хочешь посмотреть, как я буду его испытывать?

Я надеялась, что я ее не поняла. И изо всех сил стараласьсохранить бесстрастное лицо. Наверное, мне это удалось, потому что она топнулана меня ножкой и уперла руки в бока.

– Ну, – сказала она, – хочешь посмотреть, как работаеттвой любовник?

Я проглотила желчь. Может, мне следовало просто на нееблевануть. Чтобы ей неповадно было.

– С тобой? – спросила я.

Она подобралась ко мне, сцепив руки за спиной.

– Можно и с тобой. Если хочешь.

Ее лицо было вплотную к моему. Глаза такие широкие иневинные, что это казалось просто богохульством.

– Меня ни то, ни другое не прельщает, – сказала я.

– Жаль. – Она скользнула обратно к Филиппу. Он былобнажен, и его загорелое тело было по-прежнему красиво. Что значит еще парашрамов?

– Ты же не знала, что я здесь буду, зачем же былоподнимать Филиппа из мертвых? – спросила я.

Она повернулась на каблучках.

– Мы его подняли, чтобы он попытался убить Обри. Убитыезомби так забавны, когда пытаются убить своих убийц. Мы думали дать ему шанс,пока Обри спит. Он умеет двигаться, если его побеспокоить. – Она глянула наЭдуарда. – Но вы же это знаете.

– Ты хотела дать Обри убить его еще раз.

Она закивала головой:

– Ум-гу!

– Сука ты – сказала я ей.

Бурхард ударил меня прикладом в живот, и я упала на колени,ловя ртом воздух. Это не получалось.

Эдуард смотрел, не отрываясь, на Захарию, который держалпистолет точно напротив его груди. На таком расстоянии не надо ни умения, нивезения. Просто нажми на спуск и убей.

– Я могу тебя заставить делать все, что мне захочется,– сказала Николаос.

Меня окатило новой волной адреналина, и это было избыточно.Меня вывернуло в угол. Я получила сильный удар по нервам живота прикладом.Нервы были мне не в новинку; приклад – это был новый опыт.