Книга Обмен убийствами - Саймон Керник

Тебя ждет конец, и ты это сознаешь.

И вдруг все резко и неожиданно меняется.

Сначала очнулся и сел Джек Мерриуэзер, потирая голову и произнося бессмертные слова: «Что здесь происходит?»

Затем голый мужчина внезапно выбросил правую ногу и лягнул Элейн Томс по лодыжке, лишив ее равновесия. Она пошатнулась и стала падать вперед, грянул выстрел, и пуля ударила в ковер, потом отлетела в потолок. Элейн упала на пол, вытянув руку, в которой по-прежнему удерживала пистолет. Затем она попыталась сесть, но я мгновенно подскочил и изо всех сил наступил ей башмаком на кисть. Она закричала от боли, но не выпустила браунинг, поэтому я еще сильнее ударил каблуком, но этот раз пальцы у нее разжались. Я схватил пистолет задуло, отошел назад, с трудом удерживаясь от желания ударить ее по лицу за то, что она до смерти меня напугала, и повернул оружие на нее. Томс с плачем поглаживала запястье и твердила, будто я сломал ей руку, тогда как Мерриуэзер по-прежнему тер голову и лицо, размазывая по нему кровь, очевидно, еще не осознавая происшедшее. А обнаженный человек молча сидел на полу только трясся всем телом.

– Так, всем оставаться на местах! – приказал я, настороженно стискивая оружие и надеясь, что никто не осмелится его вырвать.

– Мне нужна какая-нибудь тряпка вытереть лицо, – попросил голый, с трудом поднимаясь на ноги. – Пожалуйста.

Он стоял, вытирая кровь. Что-то в нем показалось мне знакомым. Очень знакомым, хотя из-за бороды я не мог сказать наверняка.

– Прошу вас, мне нужно умыться. – Неверными шагами он направился в комнату, откуда за несколько секунд до этого появилась Элейн Томс. Она же стала боком и двигаться в мою сторону, выискивая, как ястреб, мое слабое место.

Я нацелил дуло ей в голову.

– Не двигаться!

– Этот человек без одежды, – произнесла она, указав подбородком через плечо, – Макс Айверсон. Его разыскивают за убийство.

Айверсон! Вот черт!

Я услышал, как в другой комнате открывается окно. Секундой позже снаружи донесся какой-то треск. Я оставался на месте, не желая упустить Томс и зная: без одежды Айверсону далеко уйти не удастся. Я проклинал себя за то, что сразу его не узнал. Просто поразительно, насколько могут изменить лицо человека кровь и борода.

По тому, как Элейн Томс вся подобралась, я понял, она готовится дать деру.

– Вы его упустили, – насмешливо сказала она.

Я улыбнулся, нацелив на нее дуло пистолета:

– Тогда тем более постараюсь не совершить с вами подобного промаха.

Она ухмыльнулась неподобающим для леди образом, но не сделала попытки сбежать. И тут со всех сторон завыли сирены, и перед домом завизжали тормоза останавливающихся машин. Раздался громкий треск выбитой парадной двери, за ним оглушительный топот ног на лестнице.

Подкрепление прибыло.

Среда,

через три дня

Гэллен

– Так объясните мне, Джек, как вы оказались в квартире Элейн Томс с оружием, на которое у вас нет разрешения?

Мерриуэзер посмотрел на своего адвоката, еле заметно кивнувшего, затем снова на меня.

– Без комментариев, – пробурчал он, машинально почесывая пластырь на разбитом носу.

– Откуда вы знаете Элейн Томс?

Снова пауза.

– Без комментариев.

– Случайно, не по «Дагмар холдингс»?

Он опять взглянул на адвоката, неприятного узколицего человека с огромными очками и с лысиной. Это был знаменитый Мелвин Кэрролл. Тот опять кивнул.

– Без комментариев.

– Что вам известно о «Дагмар холдингс»?

– Без комментариев.

Я вздохнул.

– Вы не очень-то мне помогаете, Джек.

– И самому себе, – добавил сидящий рядом Нокс. – А вам грозят очень серьезные обвинения. Обвинения, которые повлекут за собой приговор на долгий тюремный срок. Мы говорим о годах, Джек, а не месяцах. О годах! Предлагаю вам подумать об этом в следующий раз, когда вас приведут на допрос.

Мерриуэзер демонстративно зевнул.

– Так вы намерены предъявить мне обвинение или просто будете сидеть и понапрасну занимать мое время?

Мелвин Кэрролл подался вперед. От него так и разило одеколоном.

– Мой клиент утверждает, что он не нарушал закон и, как он неоднократно сообщал вам, больше ничего не может сказать по этому делу. Поэтому я категорически требую, чтобы его отпустили.

Мы с Ноксом переглянулись, затем снова взглянули на Мерриуэзера. Джеки Слэп смотрел на меня в упор своими холодными глазами. На его лице ясно читалось сознание собственной неуязвимости. Я выдержал его взгляд, бесстрастно глядя на него, в комнате воцарилась тишина, пока мы с ним мерялись взглядами Кэрролл уже хотел что-то сказать, но я его опередил.

– Что вам известно об убийстве Роберта Джонса? – спросил я, и на лице Мерриуэзера что-то дрогнуло. Он сразу овладел собой, но слишком поздно: я увидел это и понял, что иду по верному следу.

Он медленно покачал головой:

– Ни о чем таком не знаю. Слышать не слышал про такого парня.

– Не слышали про Роберта Джонса, про мальчика-газетчика, убитого полгода назад?

– Ах это он?! Да, об этом я слышал, но ничего не знаю. А почему я должен что-то знать?

– Хороший вопрос, – вмешался Кэрролл. – Какое отношение имеет убийство этого газетчика к обвинениям, в связи с которыми вы допрашиваете моего клиента?

– Мы считаем, что мистер Мерриуэзер способен пролить свет на убийство ребенка, – пояснил Нокс, с нажимом произнеся последнее слово.

– Не пытайтесь пришить мне ничего подобного!

– Не кричите, Джек, – посоветовал Нокс.

– Я очень удивился, когда вы сказали, будто ничего о нем не слышали, – продолжал я, – так как это было и по-прежнему является громким преступлением, а последний раз мальчика видели живым на Ранмейн-авеню, где живет один из ваших сообщников, Тони Фрэнкс…

– Понятия не имею, кто это такой.

– И где вас неоднократно видели свидетели, притом последний раз всего две недели назад, когда вы вывозили из этого дома вещи и заявили, что являетесь братом мистера Фрэнкса.

– Знать не знаю, о чем вы говорите.

– Я тоже не понимаю, к чему вы клоните, – пришел к нему на подмогу Кэрролл. – Я хотел бы попросить вас прекратить этот допрос. Это совершенно не относится к делу.

Я наклонился и взял с пола полиэтиленовый пакет для улик. Протянув его Мерриуэзеру, я предложил ему:

– Угадайте, что здесь такое?

Мерриуэзер сощурился.

– Я ничего не вижу.