Книга Корабль Древних - Пол Дж. Макоули

Следующая картинка была пуста. Что бы ни делала Анжела с оракулами на краю света у огромных водопадов в самом конце реки, это осталось незафиксированным. Йама отложил книгу. Он очень устал, но спать совсем не хотелось.

До рассвета оставалось еще часа два. Дымчатая спираль Ока Хранителей уходила за горизонт на краю мира. Тамора и Пандарас спали под навесом. Капитан Лорквиталь и Агиляр — в каютах под палубой полуюта, матросы — в гамаках, цепочкой развешенных ниже палубы, на которой сидел Йама. Ему всегда требовалось меньше сна, чем Тельмону или любому другому, так что Йама привык бодрствовать, пока остальные спят. Но сейчас, когда он, строго говоря, не был один, ведь у штурвала в красноватом свете зашторенного кормового фонаря стоял рулевой, Йама испытывал вселенское одиночество, всем существом своим отзываясь на громадную пустоту широкой ночной реки, в которой затерялся маленький кораблик. Йама думал об Анжеле, миллионами лет отделенной от всего, что она любила, и вынужденной довольствоваться обществом уродливых, ни в чем ей не равных чужаков. Чувствовала ли она свое одиночество? Она повелительница миров, потерявшая всякую цель в жизни… Какую пустоту она должна ощущать!

Он дочитает ее историю чуть позже, решил Йама. Уже и сейчас он догадывался, чем она закончится. А пока достаточно. Сначала — бумаги отца. Йама вспомнили удар, который почувствовал, разбираясь в плотной вязи счетов и записей. Да, сначала дело. Больше никаких историй.

Йама стряхнул росу с одеяла, которым Пандарас укутал его плечи, на минутку прилег и тут же уснул.

24. ГОНД

— Это город, сияющий, как ледяные потоки гор, — говорил Йаме Элифас. В последний раз я видел его много лет назад, но до сих пор помню, как сверкал он в солнечном свете на фоне голубых вод реки. Конечно, река мелеет, брат, но здесь она глубже, чем где бы то ни было, даже у берегов Иза. У Гонда рыбаки ловят левиафанов.

Йама вздрогнул, вспомнив о единственном надежном факте, который он выловил в мешанине отцовских бумаг. Элифас ничего не заметил.

— Они рыбачат не на яликах или шаландах, — продолжал старик, — а с огромных барж размером с целое поле. На тех баржах установлены мощные моторы. Когда они работают, вода за кормой так и кипит. У нас под килем сейчас тоже плавают левиафаны, их-то рыбаки и ловят. Они спускают вниз приманку весом с человека, а на крючок насаживают взрывающийся заряд. Вместо лески у них стальной трос длиною в несколько лиг. Если добыча попалась, они ее вылавливают и тут же разделывают. Разумеется, в большинстве случаев левиафаны уходят, а иногда добыча все же утаскивает баржу, несмотря на всю ее мощь, под воду.

— Я думал, что люди Гонда проводят жизнь в размышлениях и эстетических дискуссиях, — заметил Йама.

— Рыбаки происходят из городов на Сухих Равнинах ниже по реке. Там лежат Уш, Калуб, Галата и города-близнецы Кильминар и Бальбек. — Элифас произносил названия нараспев, с явным удовольствием. — Если какая-нибудь баржа поймает за сезон больше одного левиафана, команда считает, что им повезло. На доход от продажи одного чудовища можно купить два таких корабля, как этот.

Йама и Элифас стояли у парапета на главной палубе «Соболя» в тени большого рыжего паруса. Над дальним речным берегом громоздились холмы белых и серых туч, из них на пустынные просторы болот, отмелей и зарослей ризофоры, населенных лишь птицами и армиями мелких крабов, устремились дымящиеся колонны дождя.

В последние три дня не было видно никаких следов крейсера или пакетбота, и «Соболь» наконец стал отворачивать от необитаемого берега и сомнительной безопасности его мангровых чащ. Далеко впереди Великая Река поворачивала к Краевым Горам, а на берегу белым кристаллом соли сверкало пятнышко света — город Гонд. Капитан Лорквиталь объявила, что «Соболь» зайдет в тамошний порт взять пассажира и пополнить запасы.

Йама обратился к Элифасу:

— Я вижу, ты счастлив снова пройти дорогами своей юности.

Элифас прикрыл глаза. Тень широкополой шляпы, которую он носил, спасаясь от солнца, скрывала его лицо.

— Прошло уже больше ста лет. Я думал, что почти все забыл, но каждый уголок, мимо которого мы идем, поднимает со дна души воспоминания, совсем как чудовища из бездн придонных речных течений поднимаются и следуют за светящейся наживкой, сброшенной с рыбацких барж.

Он поднял глаза и улыбнулся. На черном лице сверкнули серебристые искры.

— Не волнуйся, брат. Я исполню обещание, которое дал тебе в библиотеке Департамента Аптекарей и Хирургов. Я отыщу тебе потерянный город. Я знаю, что твои слуги относятся ко мне с подозрением, но знай — я действую в твоих интересах.

— Они мне не слуги, Элифас.

Элифас опять улыбнулся.

— Сами они считают иначе, брат. Смотри, смотри! Стая дельфинов! Только взгляни, как они несутся!

Три, четыре, пять гибких белых тел быстро летели в чистых водах реки. Они без труда обогнули корабль, взлетели на носовую волну, легко ее перескочили и устремились дальше, ныряя и вновь возникая на гребнях белых барашков волн. Вдруг они разом нырнули, и вскоре их бледные тени растаяли в темных глубинах реки.

— Некоторые полагают, что они разумны, — проговорил Элифас, — и что они пасут косяки рыб так же, как горцы пасут стада коз и овец.

— Когда плаваешь в реке, — отозвался Йама, — то иногда слышишь, как они поют.

Ему часто доводилось слушать песни дельфинов: летом стаи молодняка поднимались далеко вверх против течения. Песни эти длились часами, их низкие рулады перемежались свистом и пощелкиванием. Непостижимые, таинственные и одинокие, они, казалось, сами рождались в неведомых человеку далеких просторах Великой Реки.

— Говорят, что Хранители, — отозвался Элифас, — все в нашем мире предназначили определенной цели. И самая важная цель — это вознести все чистокровные расы над их животной природой, чтобы мы могли жить вечно, осененные силой и славой Хранителей. Но иногда мне кажется, что таких существ, как дельфины, Хранители сотворили единственно ради той радости, которую рождают они в сердцах людей. Если это правда, я многое могу им простить.

Йама вспомнил, что женщина в оракуле, фантом Анжелы, говорила, будто Хранители являются отдаленными потомками народа самой Анжелы, и сказал:

— Я думаю, что было время, когда Хранители не многим отличались от нас. В первых сурах Пуран говорится, что в давние-давние времена не было никаких богов, только множество видов человеческих существ.

— Божественное начало не имеет градаций, — ответил Элифас. — Оно не похоже на процесс старения, который так незаметен, что только оглянувшись на прожитое, ты с удивлением обнаруживаешь, насколько изменился. Самому-то тебе казалось, что ты вовсе не меняешься день ото дня настолько, чтобы это поддавалось хоть какому-нибудь измерению. Нет, брат, Хранители изменились полностью и в единый миг, а потому не имеет никакого значения, чем они были до того, как превратились в богов. Когда божественная суть снизошла на них или когда они сами возвысились до божественной сути, все их прошлое просто исчезло.