Книга А «Скорая» уже едет - Константин Шох

да что же…

– Тихо, – прошипел он. – Себя не подставь, дурочка. Иди, иди, я сам разберусь.

– Сожрут же вас!

– Зубы поломают, – врач ненавидящим взором обвел всех – и Лиса с Костенко, увлеченно шепчущихся, и начмеда со старшим врачом, усаживающихся за стол. – В горле у них застряну. Ступай, Ирина.

Витюк нарочито неторопливо выложил на стол толстую папку, аккуратно завязанную на тесемки. Что в ней, гадать особенно долго не надо было – достаточно было увидеть толстую пачку ксерокопий карт вызова, прижатую сверху серой писчей бумагой рапортов и докладных. Завязки распустились, повинуясь движению пальцев начмеда, которые начали перебирать бумаги, раскладывая их в несколько стопок – надо полагать, по делам его… м-да, а компромата хватает, оказывается. Уже издалека Степан видел множество исписанных мелким, как его душонка, почерком докладных Лисовского, твердые квадратные буквы Беридзе, завитушки и росчерки начмедовской каллиграфии, иные литеры, незнакомые, но принадлежащие, надо думать, старшим врачам – все это сейчас аккуратно раскладывалось на столе, как некий пасьянс, прикладываясь к черным от порошка ксерокопиям карт. Последней на стол улеглась затрепанная книжица «Стандартов», венчая, словно генерал, бумажное войско, построившееся угрожающим каре и нацелившееся на одиноко сидящего в центре конференц-комнаты педиатра.

– Подходите ближе, Степан Андреевич, – сладко улыбнулся Лис, до сих пор с нескрываемым удовольствием наблюдавший за манипуляциями Витюка. – Речь пойдет о вас, разговор, сами понимаете, будет долгим, так что не отрывайтесь от коллектива.

Костенко угодливо захихикала. Начмед откашлялся, кладя руки поверх бумаг – готов, значит. Единственный человек, который не выглядел счастливым, был Нукзар, угрюмо нахохлившийся с краю стола – он всем своим видом выдавал нежелание находиться в составе экзекуторов и был занят разглаживанием полов и без того безупречно отутюженного халата, не делая даже попытки взглянуть на разгромную документацию, в которую сам же в свое время внес лепту.

– Согласен с вами, Валерий Васильевич, – произнес Александров, вставая и направляясь к первому ряду стульев, расположенному перед председательским столом. – От коллектива отрываться не стоит – иначе коллектив неминуемо оторвется на вас. Когда-нибудь.

Улыбка Лиса слегка увяла после подобной отповеди, он машинально скосил глаза на Виктюка – слышал ли? Начмед, не реагируя на выпад, склонил голову над бумагами, дожидаясь, пока Степан сядет.

– Сегодняшнее заседание КЭК проводится по причине многочисленных фактов неудовлетворительного оказания медицинской помощи населению врачом подстанции номер четыре Александровым Степаном Андреевичем. Анна Петровна, ведите протокол. Как видите, Александров, в адрес администрации поступал ряд рапортов и докладных от заведующего подстанцией Лисовского Валерия Васильевича, старших врачей смены Беридзе Нукзара Сергеевича, Астаповой Лилии Викторовны и Барсученко Елены Алексеевны. Согласно данным сигналам, мною был проведен экспертный анализ карт вызова за указанный период, а именно – за три месяца, в ходе которого были выявлены несомненные нарушения тактики ведения больных на догоспитальном этапе.

– Нарушения или расхождения со «Стандартами»? – прервал его Степан. – Вы уж прямо говорите.

– Сохраняйте тишину, Александров! – повысил голос начмед. – Вам пока никто слова не давал, сидите и помалкивайте! Количество нарушений, выявленных мной, превышает допустимую норму многократно, что уже является основанием для применения дисциплинарных взысканий – стольких, что их хватило бы пятнадцать раз вас уволить! Кроме того, Валерий Васильевич неоднократно сообщал также, что вы часто нарушается трудовую дисциплину и внутренний распорядок работы учреждения, что тоже является не меньшим основанием…

Степан почувствовал, как откуда-то из груди поднимается ледяная, но жгучая одновременно, волна ярости; остро захотелось прямо сейчас, не тратя время на выслушивания разглагольствований уверенных в своей безнаказанности толстомордых администраторов, вскочить и наотмашь заехать чем-нибудь тяжелым прямо по откормленным харям. И первому – Лисовскому, стукачу проклятому, шакалу, подлой твари, гадюке, треснуть так, чтобы кровью брызнуло… Усилием воли он погасил порыв. Сейчас последнее дело – терять самообладание, перед этими хищниками, только и ждущими неосторожного движения, чтобы разорвать.

– … и более того – вместо осознания своих проступков, вы, как я вижу из документации, продолжали упорно своевольничать, не реагируя на замечания администрации. Вместо коррекции своей разнузданной деятельности, судя по представленным докладным, откровенно хамили старшему врачу Беридзе…

Нукзар, вздрогнув, словно от укола, поднял глаза:

– Я не писал подобных докладных, Андрей Витальевич.

На миг воцарилась тишина. Степан едва заметно усмехнулся. Ай-ай, Лисовский, прокол вышел – нельзя подслушанное выдавать за написанное, некрасиво получится.

– Нукзар Сергеевич, успокойтесь, пожалуйста, – недовольно отреагировал начмед, подарив старшему врачу тяжелый и многозначительный взгляд. – Не мешайте ходу заседания, раз вас пригласили.

– Я не напрашивался… – мрачно, себе под нос, пробормотал Беридзе, вновь опуская взор к своим сверкающим от крема ботинкам.

Лисовский заерзал, зыркая на него огненным оком, явно томимый желанием устроить разнос нерадивому подчиненному, нарушившему стройный ход обвинительного монолога, но постеснялся встревать в речь своего прямого начальства.

– Итак, перейдем к конкретным фактам, – Витюк придвинул к себе одну из кучек. – Карта номер сто двадцать семь за шестнадцатое марта две тысячи восьмого года. Больной Савченко, шесть лет. Вы выставили диагноз «Острая кишечная инфекция» и «Сотрясение головного мозга под вопросом». Первый вопрос к вам – откуда взялось это ваше сотрясение, если поводом к вызову послужила рвота и жидкий стул?

– А при сотрясении рвота порой бывает, Андрей Витальевич, – неизвестно почему, но Степану неудержимо хотелось смеяться. Все, собственно, ясно – и дальнейшее развитие событий, и итог всей этой болтологии, и собственная судьба – бесполезно ведь оправдываться перед теми, кто заинтересован лишь в том, как бы утопить тебя поглубже, это лишь играет им на руку в том фарсе, который именуется заседанием КЭК.

– Прекратите паясничать. Отвечайте на вопрос.

– Данные анамнеза. При осмотре ребенка родители упомянули, что за три дня до, когда всем семейством выезжали в другой город, он падал, ударялся затылочной областью, и невропатологом стационара, куда они обращались по месту тогдашнего нахождения, был выставлен этот диагноз. Собственно, и рвоту родители связали сначала с последствиями…

– Вы видели явные признаки сотрясения? – вкрадчиво спросил начмед.

Впереди явно хрустнул пересушенный валежник, прикрывающий волчью яму. Бесшумных засад не бывает…

– Нет.

– У родителей ребенка был на руках документ, удостоверяющий обращение к невропатологу и подтверждающий факт сотрясения?

Александров угрюмо помотал головой.

Подло, однако. Да откуда – ребенок же не был госпитализирован! Разумеется, никаких выписок родители ни у кого не забирали, благо чадо после травмы чувствовало себя, по их словам, отменно. К чему лишняя макулатура дома?

– Тогда какое право вы имели выставлять подобный диагноз?

– Я просто учел все анамнестические данные. Насколько мне и вам, конечно, известно, ЧМТ[70] бывает с отсроченной симптоматикой до 72 часов. И сам Господь Бог не гарантирует того, что не может совпасть