Книга Эдгар Аллан По. Причины тьмы ночной - Джон Треш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но она также может служить предостережением. Как и во многих других наиболее запоминающихся произведениях По, красота рассказа таит в себе ощутимую жуть. Она увлекает читателя за собой гипнотическим, соблазнительным, возможно, зловещим путем: пассажира ведут «невидимые стражи» во всеохватывающее, искусственное царство – словно заманивают в инопланетную темницу.
Как утверждала критик Джоан Дайан, язык По в финале рассказа перекликается с языком Мильтона в «Потерянном рае», когда тот описывает приближение к аду. Манящий рай Арнгейма, возможно, является дьявольской выдумкой, ловушкой художественной гордыни: самообман художника и вдохновлявших его философов прогресса, которые игнорируют человеческие ограничения и берут на себя чудовищную цель вытеснить Бога.
Амбивалентность видения – колебание между спасением и проклятием, между творением, смертью и возрождением – является неотъемлемой частью его жуткого эффекта. Как кристаллизация «мистической философии природы» По, «Арнгейм» открывает путь к концу Вселенной, который проложит его космология «Эврика».
Ветер из облаков
В мирской реальности состояние Вирджинии ухудшалось. По писал Марии Луизе Шью в конце января: «Моя бедная Вирджиния все еще жива, хотя быстро слабеет и теперь страдает от сильной боли». Он умолял ее: «Приходите – прошу, приходите к утру!». 30 января Шью находилась в Фордхэме, ухаживая за Вирджинией. «Она позвала меня к своей постели, достала из-под подушки фотографию мужа, поцеловала ее и отдала мне». Вскоре она замолчала навсегда.
Сообщение об этом появилось в газетах New-York Daily Tribune и Herald:
«В субботу 30-го числа, на 25-м году жизни, от легочной чахотки умерла ВИРДЖИНИЯ ЭЛИЗА, жена ЭДГАРА А. ПО. Ее друзья приглашены на похороны в Фордхэм, округ Вестчестер, во вторник (завтра) в 2 часа дня. Машины отправляются из Нью-Йорка в Фордхэм от мэрии в 12 часов».
Ее похоронили в ходе небольшой церемонии перед немногочисленными друзьями, среди которых были Уиллис, Дайкинк и женщины, которые в последнее время помогали за ней ухаживать – Эстель Льюис, Мэри Гоув и Мария Луиза Шью.
В марте По ответил на «Призыв к страдающему гению» Джейн Локк, чтобы заверить ее «в сладостном чувстве, состоящем из одного только уважения и благодарности, которым переполнилось сердце» при прочтении стихотворения. Его «захлестнуло настолько острое горе», что лишило его «на несколько недель всякой способности мыслить и действовать». На рукописном экземпляре стихотворения «Евлалия» он добавил две строки:
«Глубоко в земле покоится моя любовь
И я вынужден в одиночестве ее оплакивать».
Охваченный горем, По отложил в сторону свои мелкие литературные баталии. Смерть Вирджинии – и его настойчивая попытка осуществить в «Арнгейме» физическое путешествие в тайны за пределами обычного существования – подтолкнула его к решению самой смелой задачи. Теперь он готовился к противостоянию с единственными по-настоящему достойными противниками: Вселенной и ее создателем, величайшими из всех загадок.
Глава 16
Замыслы Божьи
Сон во сне
После смерти Вирджинии Мария Луиза Шью поставила По диагноз «мозговая лихорадка, вызванная крайними душевными и телесными страданиями» и его усилиями «по обеспечению едой, лекарствами и утешениями умирающей жены». В течение 1847 года он восстанавливал силы под присмотром Шью и Марии Клемм. Он написал «Улялюм», жуткое, сложное траурное стихотворение о путешествии лунатика по лесу с привидениями, освещенному небесными механизмами и новорожденной звездой:
И когда эта ночь понемногу
Пригасила огни в небесах, —
Огоньки и огни в небесах, —
Озарил странным светом дорогу
Серп о двух исполинских рогах.
Серп навис в темном небе двурого, —
Дивный призрак, развеявший страх, —
Серп Астарты, сияя двурого,
Прогоняя сомненья и страх.[73]
Новорожденная туманная звезда ведет полубессознательного оратора к могиле Улялюм – его любви, его свету, умершей за год до этого.
Позже, в 1847 году, друзья застали По в Фордхэме в решительном настроении. Мэри Бронсон, приехавшая с отцом, профессором элоквенции, ожидала увидеть его «мрачным и меланхоличным», но вместо этого встретила мистера По в саду, «очень красивого и элегантного на вид джентльмена»: «Он приветствовал нас со спокойной, сердечной и изящной вежливостью, что плохо сочеталось с моим воображаемым мрачным поэтом. Смею сказать, что я изумилась, потому что, подняв глаза, увидела на его лице забавный взгляд». Разговор тяготел к навязчивым идеям По: «После ужина мы все гуляли по берегу Бронкса. <…> Мистер По много и хорошо говорил о творчестве».
Под светскими любезностями По оставался скорбящим и опустошенным. Он бродил среди пейзажа, чередующего суровые, каменистые скалы и живописные луга, лишь недавно пронизанные железной дорогой, наполненные призрачной живостью. В его новых стихах пульсировало изможденное, измученное чувство печали и паники:
Я стою на берегу,
Бурю взором стерегу.
И держу в руках своих
Горсть песчинок золотых.
Как они ласкают взгляд!
Как их мало! Как скользят
Все – меж пальцев – вниз, к волне,
К глубине – на горе мне!
Как их бег мне задержать,
Как сильнее руки сжать?
Сохранится ль хоть одна,
Или все возьмет волна?
Или то, что зримо мне,
Все есть только сон во сне?[74]
Что выживет в бушующих бурях этой короткой жизни? Если череда катастроф вызвана провидением, то как могло божество, создавшее ее, быть благосклонным, а его Вселенная – гармоничной? Опираясь на годы размышлений и чтения, По начал работу над своей космологической лекцией «Вселенная», которая вылилась в книгу «Эврика».
Космические столкновения
По вышел на бушующую арену. В течение предыдущих трех лет политическая и региональная напряженность грозила взрывом. Противостояние между «рабовладельческой державой» и противниками рабства ужесточилось, усугубляемое все большей привязанностью нации к «Кролю Хлопку». Выборы 1844 года, приведшие к власти Полка, ратифицировали дальнейшую военную экспансию на Запад и открыли Техас для плантаций. Полк спровоцировал войну с Мексикой – захват земель, осуществленный под ложными предлогами. Теперь нация простиралась от Атлантики до Тихого
