Книга Гражданская война Михаила Булгакова - Василий Александрович Стоякин

решил «зарезать» доктора Турбина, мы, пожалуй, никогда не узнаем, хотя это было одно из самых важных решений при разработке пьесы, радикально изменившее её архитектуру. Впрочем, если быть честным, как раз драматургическая функция Турбина неочевидна – он ведь, скорее, наблюдатель, оказавшийся участником событий где-то против своей воли. А линию любви с Юлией Рейсс Булгаков «зарезал» ещё в первой редакции.

К январю 1926 года, когда была подготовлена вторая редакция, пьеса изрядно похудела, став четырёхактовой и с существенно сокращённым количеством персонажей.

Но даже и после этого, при подготовке третьей редакции, которую, собственно, и поставил МХАТ, продолжалась ликвидация «лишних» сюжетных линий и персонажей.

В частности, исчезла сцена в петлюровском штабе с весьма колоритными персонажами (полковник Болботун, сотник Галаньба и др.), а также сцена грабежа Василисы.

Последняя сцена была «реабилитирована» в фильме Владимира Басова, в то время как «петлюровская» сцена оставалась под запретом из идеологических соображений – якобы потому, что петлюровская вольница была слишком похожа на красноармейскую («якобы» – потому что само такое сравнение при Советской власти выглядело кощунственно, хотя 45 и 95 лет назад всё могло расцениваться иначе).

В общем, осуществляя «кровавую расправу» над персонажами несостоявшейся пьесы «Спутники Сатурна», Булгаков делился с молодыми драматургами уроками, которые преподали ему Станиславский и другие корифеи МХАТа.

«Белая гвардия» в «Театральном романе»

«Театральный роман» («Записки покойника») – это не история постановки «Дней Турбиных». Это история романа драматурга Булгакова с Художественным театром. И она больше не о «Днях», а о, например, «Кабале святош» и о «Последних днях». Тем не менее какие-то фрагменты, напоминающие о «Белой гвардии» и о постановке «Дней Турбиных», в романе присутствуют.

В первую очередь это фрагмент, в котором Иван Васильевич (в нём легко узнаётся К. С. Станиславский), выслушав авторское чтение пьесы, говорит начинающему драматургу Максудову: «очень хорошо, теперь вам надо начать работать над этим материалом» и далее – «сочинить пьесу».

Максудов, понятно, в шоке… А ведь дело было именно так – первую версию пьесы «Белая гвардия» МХАТ запорол, поскольку огромная пьеса в пять действий ни в какой реальный для театра временной формат не помещалась… И Булгакову действительно пришлось «работать над материалом», безжалостно вырезая из текста персонажей и сцены.

Далее – название. Роман и пьеса Максудова называются «Чёрный снег». Название абсурдное – снег может быть чёрным либо если он сильно грязный, либо при специфических условиях освещения (через прибор ночного видения, каковых в булгаковские времена не было). Зато оно выдержано в одном стиле с некоторыми версиями названия «Белой гвардии», например – «Белый крест», «Алый мах», «Жёлтый прапор».

«Чёрный снег» позволяет обратить внимание на абсурдность названия самого основного романа.

Во-первых, сами персонажи романа, за редким исключением (Шервинский, например) вовсе не гвардейцы. Это не кадровые военные, а интеллигенты, ставшие офицерами во время войны. А Турбин так и вовсе офицером не стал – и в романе, и в первой редакции пьесы он военный врач. Ну и мышление у них именно интеллигентское, что хорошо видно в дискуссии Мышлаевского (он хороший офицер, но на гражданке-то – студент-юрист…) и Студзинского (который, судя по всему, офицер кадровый и к рефлексиям не склонный). Эта особенность отражена в повести «Флегетон» современного харьковского писателя Андрея Валентинова, не скрывающего влияния Булгакова на своё творчество.

В общем, «белой гвардией» оказываются вовсе не те люди, которые должны были бы ею оказаться. Более того, Булгакову приходится сталкиваться в Москве с представителями военного сословия, которые перешли на сторону большевиков – генерал граф Каменский, капитан Шиловский (кстати, он, так же как Мышлаевский, артиллерист).

Во-вторых, герои романа и пьесы вообще не являются белогвардейцами. «Белая гвардия» – альтернативное название «Белой армии» (точнее даже «Белую армию» составляли белогвардейцы), но офицерские дружины гетмана Скоропадского никакого отношения к ней не имели.

Тут, правда, абсурдность ситуации сглаживается тем, что герои романа и пьесы не скрывают негативного отношения к гетману, а в дальнейшем намереваются примкнуть именно к Белой армии Антона Деникина. Более того, в планах Булгакова были ещё две части романа, в которых киевские «белогвардейцы» становятся настоящими белогвардейцами, но они написаны не были. Пьеса «Бег», по духу являющаяся продолжением «Дней Турбиных», на уровне персонажей с первой пьесой не связана.

Ещё один момент, явно касающийся «Белой гвардии», но отсутствующий во всех редакциях «дней Турбиных»:

«Видел, как толпа актёров на сцене, предводительствуемая Людмилой Сильвестровной (которая в пьесе, кстати, не участвовала), с криками бежала по сцене и припадала к невидимым окнам.

Дело в том, что все в той же картине, где и букет, и письмо, была сцена, когда моя героиня подбегала к окну, увидев в нём дальнее зарево».

Совершенно непонятно, что это за зарево. Вполне вероятно, имелся в виду взрыв пороховых складов на Зверинецком холме, но это было утром, уже когда начался рабочий (да и световой) день. Так что никакого зарева не должно было быть. С другой стороны, по Булгакову взрыв произошёл в Лысогорском форте. Так что он и время мог «отредактировать».

Прототипом Людмилы Пряхиной была Елена Коренева, которая в постановке «Дней Турбиных» участия действительно не принимала. Она играла позже в «Кабале святош» и Булгакову страшно не нравилась, что и объясняет негативное отношение к ней в романе.

А вот откуда появилась сцена самоубийства – непонятно. Герой пьесы Максудова, Бахтин, кончает с собой при помощи пистолета, что вызывает чуть ли не панику у Ивана Васильевича, который не выносит громких звуков на сцене.

В «Белой гвардии» самоубийство только одно – кончает с собой офицер на батарее, находящейся где-то за городом. Никто из главных героев с собой не кончает и, судя по воспоминаниям Ирины Раабен, это даже не планировалось. Другое дело, что в юности Булгаков был свидетелем самоубийства своего школьного товарища Бориса Богданова, но само по себе это ни о чём не говорит.

В то же время, Бахтин, судя по всему, персонаж именно какого-то извода «Дней Турбиных». Во всяком случае, там упоминается монолог на мосту, а это один из важных эпизодов «Белой гвардии». Разумное объяснение получает и самоубийство – оказавшись неспособным противостоять злу насилием Бахтин, в состоянии глубокого нервного расстройства, кончает жизнь самоубийством. Булгаков, после бегства от петлюровцев, тоже несколько дней валялся в полубессознательном состоянии и, возможно, подумывал о самоубийстве.

Не исключено, что это – отсылка к ранней пьесе 1920 года «Братья Турбины». Мы её содержания не знаем, но почему бы тому брату, который был наркоманом, в конечном итоге не самоубиться?

Московские следы киевского романа