Книга Северный крест - Альманах Российский колокол

въ полной мѣрѣ). – Шипами розъ проросло величіе М.

Человѣкъ духа при жизни, какъ правило, не можетъ быть побѣдителемъ въ сферѣ царства количества: ибо его отъ вѣка – царство качества. – М. же былъ побѣдителемъ обоихъ царствъ, что особенно удивляетъ.

М. primus inter pares (primus – и по времени, и по роли), явилъ себя почти въ доисторическую эпоху, когда дѣлаютъ что угодно – и съ большимъ жизненнымъ напоромъ, но не – думаютъ (ну не считать же хозяйственные расчеты и управленіе страной – мышленіемъ); самая эта эпоха извѣстна намъ благодаря различнымъ «думаньямъ» различныхъ же эпохъ отъ припоминаній древнихъ грековъ классическаго времени до современной археологіи.

М., избраннѣйшій изъ избранныхъ, который не отступилъ ни на шагъ отъ сути своего бытія – борьбы съ судьбой, – принадлежитъ къ роду высшихъ людей, высшихъ не означаетъ «святыхъ» и часто означаетъ скорѣе обратное: плотянымъ пониманіе М. крайне затруднено. И, хотя бытіе его плещетъ виннокрасными брызгами, а самъ онъ – пламень, явленный именно въ годы войны, мы, однакожъ, далеки отъ мысли, что для М. смута и война были Свободою; также мы не можемъ утверждать, что онъ жилъ ими и только ими; хотя онъ – воитель, онъ не только и не столько воитель; степень его воинскихъ умѣній въ тѣхъ условіяхъ означала лишь степень его удачливости (на поляхъ сраженій) и авторитетности (для возставшихъ); впрочемъ, просверкивала въ воинскихъ умѣніяхъ его и его воля; въ иномъ случаѣ онъ былъ бы живымъ укоромъ «малымъ симъ», кои живого бы мѣста на нёмъ не оставили. Однакожъ ясно, что на мирномъ Критѣ было его душѣ и духу тѣсно и душно. Еще болѣе душно ему было на Востокѣ, откуда и былъ онъ родомъ. Потому двоящееся, шутливо-серьезное названіе всего цикла поэмъ (“Ex oriente lux”) надобно разумѣть должнымъ образомъ: Свѣтъ, грядущій съ Востока – не свѣтъ Востока, не Востокъ – Свѣтъ, но именно на Востокѣ – нѣкимъ чудеснымъ образомъ – есть тѣ немногіе, что суть Свѣтъ, ибо нездѣшнее и горнее лучитъ себя ими. Названіе – съ иной стороны – имѣетъ цѣлью также напомнить Западу, что солнце встаетъ всё жъ на востокѣ, а не на западѣ, какъ то ему бы хотѣлось. Напомнимъ читателю, что, по представленіямъ египтянъ, Западъ – страна мертвыхъ (ибо тамъ заходитъ солнце).

М. не только воитель, бытіе чье стоитъ подъ знакомъ боренія, но и мыслитель (хотя многія его мысли – личная вѣра его, онѣ порою – не болѣе эмбріоновъ мысли – то извиняемо почти довременнымъ временемъ) – за многіе, многіе вѣка, какъ первые мыслители появились, философъ до философіи, короче – словами Ницше – «непріятный безумецъ и опасный вопросительный знакъ». М. ставитъ вопросы, и, быть можетъ, его великое «Почему?» важнѣе, чѣмъ не слишкомъ удачные отвѣты позднихъ временъ. И не его вина, что ему не удалось перевести возстаніе въ русло достодолжное, претворивъ такимъ образомъ въ жизнь высокія, горнія свои чаянія. Онъ видитъ въ возстаніи средство, а не цѣль, и средство не для хлѣбовъ и зрѣлищъ, но для борьбы со зломъ; возстаніе должно было быть началомъ славныхъ его дѣлъ, но стало концомъ, но не исходомъ. И дѣло тутъ не въ отсутствіи союзниковъ, великихъ не числомъ, но качествомъ, но въ самой невозможности воплотить въ жизнь то, что выше жизни.

М. – не архетипъ героя, не неиндивидульный отражатель въ личной судьбѣ архетипа, но: первенецъ изъ обрѣтшихъ Я. И хотя мыслитъ онъ юно-страстно, бинарно…онъ мыслитъ, и потому онъ есть. И М. лишь внѣшне юнъ: юны едва ли не всѣ прочіе.

М. – не только великій воитель, упивающійся превеликими своими силами, берсеркъ до берсерковъ, священнобезумный, но и сакральный теомахъ, зачинающій героическій вѣкъ, разсвѣтъ котораго простирается отъ дѣяній Геракла вплоть до фиванскихъ походовъ и Троянской войны (еще въ вѣка шаманизма и силъ стихійныхъ, хтоническихъ). Богоборцами такъ или иначе, съ той или иной степенью искаженій, были и Иксіонъ, Танталъ, Сизифъ – вплоть до Орфея. Гераклъ, напротивъ, не богоборецъ – быкоборецъ. – М. – богоборецъ, прочіе – либо неудачники, либо быкоборцы.

М. – безумецъ, но покажите еще мнѣ генія, въ сердцѣ коего безуміе не свило бы себѣ гнѣздо?

М. – не только соль земли, но и соль неба.

М. – не тотъ, кто бѣжитъ отъ міра, времени и пространства, какъ бѣгутъ неудачники всѣхъ мастей, но мiръ, время и пространство бѣгутъ его.

М. – чужеземецъ. Посланникъ. Вѣстникъ.

М. – мученикъ Свободы и сынъ Вѣчности, священно-безумный.

М., однако, не роботъ и не механизмъ: онъ живой человѣкъ, чувствующій и страдающій; помимо измѣренія сверхчеловѣческаго, онъ имѣетъ вполнѣ человѣческое: развѣ не трогательны отношенія его съ Дѣвою? Вмѣстѣ съ тѣмъ, всѣ срѣзы и слои бытія его – неземные, часто анти-земные; онъ не на словахъ, а на дѣлѣ не привязанъ ни къ чему изъ дольняго.

М. – сгустокъ ненависти пламенной, выцѣживающій изъ себя любовь лучисту: Ею.

Лишь съ позицій неизвѣстныхъ, былъ М. лучшимъ изъ тѣхъ, кого зналъ міръ, ибо, въ сущности, нѣтъ ничего болѣе важнаго и болѣе многотруднаго, нежели борьба за свое Я, и горѣніе – достоинство высокаго[27]. Зналъ? Міръ стремился въ рѣдкихъ, лучшихъ своихъ желаньяхъ породить лучшаго; но всегда когда желалъ того міръ, противу него возставалъ князь міра сего, его – міра – создатель; и либо воспрещалъ ему, лучшему, быть – еще въ самомъ зародышѣ; либо же послѣ, когда этотъ нарицаемый лучшимъ уже жилъ и творилъ, на него въ самые неожиданные миги обрушивались всѣ козни Судьбы: руками Судьбы препятствовалъ создатель излиться вышнимъ свѣтамъ въ дольнія пространства черезъ лучшихъ, или немногихъ. Но и подвластная князю міра сего Судьба часто молчитъ – даже богу слѣпому – о томъ, чему быть.

Исторія М. есть исторія расколовшагося на тьму осколковъ Солнца, а исторія послѣдующая есть исторія преломленія одной Зари и въ немалой мѣрѣ лишь послѣсловіе къ произошедшему[28].

* * *

Въ этой части земного шара день – безконечная заря, вѣчно манящая,

но никогда не выполняющая своихъ обѣщаній.

А. де Кюстинъ. «Россія въ 1839 году»

Сперва родъ людской не принялъ даровъ Христа; въ 20-омъ вѣкѣ окончательно отвергъ дары Люцифера – помимо издревле непринятыхъ вышеупомянутыхъ даровъ Христа – и палъ въ Ариманово безуміе. Если и совершилъ міръ возвратный порывъ (неоплатоническое эпистрофе), то только лишь въ отчизну свою: въ темницу Аримана, въ узилище бога плоти (что выражается, въ частности: заступившимъ матріархатомъ и матеріализмомъ, явленіями взаимосвязанными).

Говорятъ: благими намѣреніями вымощена дорога въ адъ. Не разумѣютъ: адъ созидаютъ не благія намѣренія немногихъ, но неблагія намѣренія многихъ, или «малыхъ сихъ», которые,