Книга Шоколадная вилла - Мария Николаи

– Пропусти его. Мы на сегодня достаточно узнали.

– Что мы теперь будем делать? – спросил Эдгар.

– Мы уйдем. Я попытаюсь в ближайшие дни подробнее расспросить Паулину. Хотя ее слово не так весомо, как наше, но все-таки она способна дополнить образ Альбрехта. Тогда мы сможем спланировать дальнейшие действия.

Когда они прощались, Эдгар дал женщине еще две марки. Она с благодарностью улыбнулась. Ее муж громко храпел, маленькая Фрида уже тоже уснула.

– Бедные люди, – прошептал Виктор, когда они закрыли за собой дверь.

– Да. Но есть семьи, у которых все еще хуже.

Когда они вышли на улицу и оказались под светом ближайшего фонаря, Эдгар вдруг положил ему руку на плечо.

– Я поговорил с Эберле, – сказал он многозначительно.

– О чем? – несколько раздраженно спросил Виктор.

– О том, сможет ли он взять двух квартиросъемщиков.

Виктор запнулся, а затем все понял.

– Ты имеешь в виду, что я переезжаю с тобой на Хауптштеттерштрассе?

– Именно!

Виктор схватил друга за плечо и потряс его.

– Ты все же… Но правда! Скажи же, он согласен?

– Да, его было несложно переубедить…

– И когда переезжаем?

– Я с ним договорился, что мы переедем за день до Сочельника.

– Я думал уже в новом году?

– Он разрешает нам пожить в декабре без оплаты, и кроме того он просит не так много денег. Алоиз рад, что не останется один на Рождество, так он сказал. И тебе не придется заниматься поиском квартиросъемщика.

– Слушай, Эдгар, это лучшая новость за последние месяцы. Собственно говоря, с момента моего освобождения!

– И правда! Я же пустил к себе бывшего заключенного! – Эдгар легонько толкнул его. – Когда-нибудь ты мне обязательно расскажешь, как ты оказался в крепости.

– Расскажу. Придет время.

– Точно за самое злостное преступление, – пошутил Эдгар.

Виктор засмеялся:

– Можно и так сказать.

– Значит, когда мы переберемся к Эберле, то первым делом опустошим его бочку с морсом! – радостно заметил Эдгар.

– К слову о бесчинствах. Прежде чем опустошить бочку с морсом, нам предстоит еще разобраться с конторой Ротмана!

Эдгар усмехнулся.

– Я знаю. Вторжение. Я уже тренировался.

Глава 45

Кобленц, в это же время

– Что я могу вам предложить? – спросил хозяин «Анкера».

– Принесите мне одно пиво, – ответил Рокс и сразу же исправил: – Нет, лучше бокал вина! И поесть – что-нибудь вкусное и сытное.

Когда хозяин пошел на кухню, Рокс положил перед собой список Максимилиана Гардена на стол и начал еще раз его изучать.

Пару дней назад Пауль Рокс прибыл в Кобленц и остановился в гостевом дворе «Цум Анкер». Несколько недель в пути были позади, и Рокс был зол на себя. Интуиция подвела его, и он не с того конца пошел по списку, переданному ему Максимилианом Гарденом.

Многие адреса устарели, другие же были далеко от Берлина.

Рокс безрезультатно съездил в Кельн и его окрестности, еще две поездки были в Гамбург и во Франкфурт. Мужчины, которых он разыскал, не могли или не хотели давать ему хоть какую-то информацию. Тем временем заказчики начали настойчиво требовать вернуть деньги.

Хозяин принес вино и тарелку с картофелем, луком и салом. Рокс повязал салфетку и принялся есть.

Кобленц уже несколько недель назад был у него в планах, потому что здесь, в городе, где Виктора видели в последний раз, было больше всего шансов выйти на его след. Но список Гардена отодвинул это намерение.

Рокс обдумывал дело.

В самом начале расследование продвигалось быстро, потому что ему удалось подкупить одного из офицеров, частого гостя его любимого борделя на Фридрихштрассе. Завсегдатаи заведения становились весьма щедры, когда слышали угрозы о том, что их визиты к дамам получат огласку, и таким образом Рокс узнал, что Райнбергер отправился в Кобленц. Возможно, по собственному желанию. И что уехал он после освобождения на поезде. Предоставив эту информацию, мужчина больше не показывался ему на глаза, так что Рокс не мог и далее использовать свой источник.

Затем к Роксу попал список Гардена, и он ошибочно полагал, что находится у цели. Рокс не рассчитывал на то, что получить дальнейшую необходимую информацию будет так сложно. Между тем от него требовался результат. Заказчики не хотели больше ждать.

Хозяйка прошла мимо и увидела, что тарелки его пусты.

– Вам понравилось? – спросила она, и Рокс кивнул.

– Отлично! Принесите еще порцию.

– Хорошо.

Когда хозяйка вскоре поставила перед ним полную тарелку, то спросила:

– Вы же из Берлина, господин Рокс?

– Да, – ответил Рокс и принялся есть, чтобы показать ей, что он не намерен продолжать разговор.

Лишь только хозяйка вдохнула воздуха полной грудью, чтобы сказать что-то еще, как вошел грузный мужчина в безупречно скроенном, но поношенном костюме. В ту же минуту она отвернулась от Рокса и сердечно поприветствовала гостя:

– Ах, господин Бальдус, ваше место свободно.

Рокс насторожился. Имя Бальдус показалось ему знакомым. Краем глаза он следил за тем, как хозяйка провожала его к столу.

– Пожалуйста. Ваш картофельный пирог сейчас будет готов!

Мужчина неуклюже сел, достал из кармана пиджака бумагу и карандаш и принялся что-то записывать. Когда блюдо было подано, он все отодвинул в сторону и начал есть.

– У вас есть для нас сегодня новое стихотворение, господин Бальдус? – напевая, спросила хозяйка, которая все еще стояла возле него и с удовольствием смотрела, как он поглощает еду.

Какая навязчивая женщина, подумал Рокс. Все же он навострил уши, потому что этот Бальдус, судя по всему, был особенным и очень уважаемым гостем.

– Фожможно, пожже, – сказал господин Бальдус с полным ртом, и хозяйка, довольная, вернулась за стойку. Рокс показал ей, что выпил бы еще вина.

Поставив перед ним кувшин, она заговорщицки прошептала ему на ухо:

– Вон там наш господин Бальдус. Одаренный поэт! Я надеюсь, он прочтет нам свои стихи после обеда!

Рокс на это не надеялся, но все же кивнул.

Она мечтательно посмотрела на гостя, быстро поглощающего пищу.

– И ему так нравится мой картофельный пирог! – вздохнув, продолжила она.

И вдруг в голове у Рокса зазвенели колокола.

Он быстро взял в руки список и дрожащими пальцами прошелся по каждому имени. И действительно: там было имя Августин Бальдус, которое он сам отметил знаком вопроса как наименее значимое.