Книга Тропа обреченных - Юрий Семенов

— Я знал, что ты не спишь, — сел он в уголок к столу. — Чего одетым завалился? Тебе это, пока на постое, вроде ни к чему.

— Быть в сборе не повредит, — оправдался Сухарь, заправив постель и тоже присев к столу. — У меня, друже Комар, такое чувство, будто мне сложнейшее задание поручили, а я его и остерегаюсь, и справиться хочу — себя проверить охота, на что годен в нынешней жизни.

— Это к месту ты сказал, опередил прямо меня. Очень хотелось мне знать твой общий настрой. Нормальный он у тебя, значит, и дело сладишь. Только все с умом надо, — подметил Дербаш, выкладывая на стол две фотографии. — Запомни это лицо, тебе предстоит встретиться с Горбуном и работать.

Антон Тимофеевич взял фотографии, свел их вместе, внимательно разглядел. Лицо Горбуна — вытянутое, с узким, длинным носом — сразу впечаталось в память Сухаря. Он только внимательнее вгляделся в смотревшие на него в упор удивленные глаза и в плотно сжатые, слегка косившие тонкие губы. И снова перевел взгляд на удлиненный бугорчатый нос, который, впрочем, соответствовал его суженной физиономии.

— Голос у него резкий, прямо из глотки, — слух режет, — дополнил впечатление Дербаш и, забрав фотографии, спрятал их в карман.

— Чем он занимается? — перешел к делу Сухарь, почему-то вдруг сразу решив, что «объект» ему достался сложный.

— Член нашего центрального звена, занимался вопросами материального обеспечения, а сейчас его на финансы перебросили. Словом, человек возле кормушки, по которой можно о многом судить. А ты знаешь, что значит быть в курсе содержимого денежного мешка? У Горбуна доступ к секретной документации открылся. И тут узнаем нежелательные подробности — утекать начали секреты к группе властолюбцев, которая, используя сложное положение в ОУН, копает под наше заграничное руководство. И что выкрадут секретного, наизнанку выворачивают, паскудят наши верхи. И в этом им помогает Горбун, кроме него — некому. Но есть тонкости, понимаешь…

— Не вникаю, коли не положено.

— А ты не напрашивайся, — одернул Дербаш. — Скажу только, тактику меняем: террористические акты — на спад, беречь силы, выжидать момент. Новые инструкции появились на случай войны и даже на случай поражения. Далеко идущие… — потряс указательным пальцем Дербаш и круто оборвал себя: — Но не об этом речь у нас, друже Цыган. И не о верховодстве и влиянии в ОУН. В данном случае о том, кто в наших рядах двурушничает и выдает секреты.

— Сложная задача, — понял Сухарь.

— Твоя роль скромна, ты всего-навсего доверенный связной из-за кордона, у тебя пароль от верхов ОУН. С ним явишься к Горбуну, так сказать, с официальным поручением по недавнему финансовому отчету, а когда с деловой частью закончишь, тут же начинай проверку подозреваемого. Прежде всего вручи ему визитную карточку на Макара Мироновича Михайлюка, — показал он атласный прямоугольник из плотной бумаги с типографски тиснутыми фамилией, именем, отчеством и ложным адресом. — Подай и скажи: «Просил передать Макар Мироныч»; сделай паузу, определи, как среагирует, потом добавь: «Михайлюк». С нажимчиком «М» произноси, будто бы капельку заикаешься. Это тонкость пароля.

— Надо потренироваться, — решил Сухарь.

— Если возьмет визитку и заинтересованно откликнется на твое представление, да еще в контакт с тобой войдет, значит, в точку мы попали. Больше мне ничего не надо.

— А вдруг не отреагирует? — с настороженностью спросил Сухарь, оценив ответственность поручения.

— Не торопись… — сделал замечание Дербаш. — Не среагирует как надо либо визитку не возьмет, уйдешь подобру, больше от тебя ничего не требуется. Вернешься сюда. Словом, результаты мне лично доложишь.

— Разумеется, лично… Вопрос есть.

— Давай, спрашивай.

— Вся тонкость возможности тайного контакта, как видно, заключается в визитной карточке и контрольном пароле, который я должен произнести с ударением на «М». Это будет означать, что я свой, из оуновской, так сказать, оппозиции. Я правильно все понял?

— Совершенно. В чем сомнение?

— Тонкости о визитке и пароле точно установлены, друже Комар, или здесь есть элемент догадки, вероятности?

— Объясню, друже, тебе надо знать. Важную сомнинку подметил. Слушай. Встретился я с посланцем из-за кордона. Бандеровец он, по-настоящему, без подвоха, пришел, даже мне бумагу от высокого начальника доставил. Но промашку дал, полез не туда, куда надо, заповедь нарушил. Ну я и прищучил его, начал давить. Он и рассыпался, заодно выдал тонкости визитки. Надо было понимать, у него не только официальное поручение Горбуну по финансовой части, но и тайное задание тех самых властолюбцев, которых двурушник стал снабжать нежелательной информацией. Но тут, понимаешь, — хлопнул Комар рукой по коленке, — переборщил я с удавкой, загнулся посыльный, а я не все из него успел вытянуть.

— А если это не Горбун? — не разделил целиком подозрения Сухарь. — Шел по делу к одному, а тайное поручение имел к другому.

Дербаш, сделав паузу, посмотрел на него строго.

— Я прежде всех перебрал и перетасовал, друже Цыган, ни одного не пропустил, а их всего-то ничего…

— А вдруг?.. — без наигрыша, по-деловому вникал в суть дела Сухарь.

— Никаких «вдруг»… — начал сердиться Дербаш. — Я безошибочно ориентирую тебя на Горбуна. Мне нужно лишь малое подтверждение его двурушничества. Сегодня изучишь с Бучей маршрут, и в ночь пойдете. Краем немного на Волынь выйдете. Не попадайтесь, смотрите, больше чекистам, второй раз твои документы не сработают. Учти, тот, кто вас задерживал, проверил у себя в Луцке, не значитесь ли где. И глаза чекист небось вытаращил, когда узнал, кого отпустил. Бабаевское происшествие уже приписано к твоему прошлому. Словом… да ты сам знаешь.

— Соображаю… — поддакнул Сухарь.

— Вообще-то, как бы не сглазить, ты с умом, везучий, — подобрели глаза Дербаша. — Когда мне Буча рассказал, с какой выдержкой в критической ситуации ты выскочил вместе с ним из ловушки, я вспомнил, как ты в сорок первом ловко увел от меня пограничников и сам вывернулся. Вон откуда наше «родство» пошло.

Сухарь, довольный, заулыбался. Ему было приятно вспомнить то «родство» под чекистским оком.

— Ну ладно, о подходах к Горбуну мы еще поговорим, он у меня вот тут как гвоздище торчит, — постучал он пальцами по темечку и встал. — Пошли завтракать, мое время пришло.

Сидели они за столом на зашторенной веранде. В доме стояла тишина, будто никого и не было. Но никто никуда не уходил — где появлялся Дербаш, выход за порог из дома ни одному человеку не разрешался, кроме связных и охраны.

— Так, значит, хочешь знать, почему я избрал себе псевдо Комар, — вспомнил Дербаш. — Слушай тогда легенду, люблю ее рассказывать… Было это в древнюю пору потопа, когда все живое гибло от стихии. В ладье на плаву собралось невидимо зверей, птиц и насекомых. Все притихли в страхе, даже жрать друг друга не хотят. Болтаются они в бушующем море и вдруг обнаруживают течь в ладье, сучок вылетел из доски в днище. Вычерпывают они воду, а та все прибывает и прибывает. Видят звери, птицы и насекомые — конец им приходит, давай бога молить спасти их души. Бог услышал призывы и говорит: «Кто из вас в ладье найдет выход из положения и спасет всех, тогда я того награжу, пусть просит у меня все, что хочет». И тут находчивая змея сообразила, что надо сделать. Она сунула хвост в отверстие, где был сучок, и заткнула его собой, прекратила течь. Набравшуюся воду вычерпали. А через некоторое время буря утихла и ладья приткнулась к берегу. Змею благодарят, восхваляют. А она к богу: «Желание мое исполняй! Я спасла всех».