Книга Серые пчелы - Андрей Курков

«Надо бы перед блокпостами закупиться», – подумалось.

Впереди лежала только дорога, окаймленная проносившимися мимо машины абрикосовыми деревьями. За ними справа бахча, арбузы, слева – поле фасоли.

– Ничего, скоро какое-нибудь село с магазинчиком появится! – пообещал себе Сергеич.

И стал мысленно укладывать на заднее сиденье пакеты с крупами, с вермишелью, с печеньем. А на дно между передними и задними сиденьями – банки с тушенкой, бутылки с подсолнечным маслом.

Усмехнулся. Вспомнил, что и на переднее пассажирское сиденье можно что-то положить. И под него.

Бросил взгляд на соседнюю сидушку и губы его согнали усмешку. Гранату увидел. Сунул ее в бардачок.

В первом же придорожном селе обменял у продавщицы магазинчика мед на продукты. Как и предполагал, обмен произошел легко и быстро, продавщица посчитала мед по семьдесят гривен за кило, и набрал он гречки, перловки, пшенки и прочего больше чем на тысячу гривен. Тронулась «четверка» тяжелее, отъезжая от магазинчика. Зато почувствовал в себе в этот момент Сергеич будущую сытость. Ехать домой не с пустыми руками – дело правильное, мужское, дело добытчика! Мало того, взял он и лоток яиц в магазине. Продавщица в сиреневой косынке, молодая, но бойкая, накрыла яйца сверху еще одним картонным гофрированным лотком и перетянула клейкой лентой. Все! Теперь о еде можно не думать!

Прячась от ветра, опустил Сергеич взгляд на спидометр. Тридцать кэмэ в час – это, ясное дело, не скорость. Но ведь он с прицепом. Поэтому обгоняют его другие и не сигналят сердито. Видят, что хрупкий груз везет, пчел. Видят, но не знают, что не только из-за пчел не спешит он. Он бы и без них сейчас не спешил. Хочется ему домой, но не так, чтобы лететь на всех парах. В доме ведь его никто не ждет! А в селе во всем из живых только Пашка. Пашка-то, конечно, его ждет! Ему скучно, он все лето один. Хотя наверняка и гости-сепаратисты из Каруселино к нему ходят, и он к ним. Так что чего его жалеть? И еще не спешилось Сергеичу из-за блокпостов, которые начнутся неожиданно и будут разбивать его дорогу на отрезки ожидания, и не известно, как долго ему ожидать придется, сколько там машин будет в очереди, чтобы багажники и документы военным предъявить!

Настроение Сергеича испортилось. Подумалось ему, что ведь эта дорога еще не та, с которой уже не свернешь! На этой дороге еще развилки есть! Налево-направо, к войне и от войны, к миру и спокойствию.

И сама собою в мыслях Галина возникла! Странно, что он о ней в магазинчике не вспомнил, когда с другой продавщицей мед на продукты менял. Та вот тоже бойкая и деловая, костяшками счетов щелкала легко и умело.

А вечер опускался, и машины, ехавшие навстречу, фары включили. Сергеич тоже включил. Очередной дорожный указатель мимо проплыл: Новобогдановка, Веселое – слева, Троицкое, Старобогдановка – справа.

– Так вот в чем дело! – понял пчеловод. – Это же поворот на Веселое, к Галине…

И нога сама надавила нежно на педаль тормоза. Съехал на обочину. Выключил мотор. Выбрался из машины, плечи расправил и почувствовал боль в ключицах. Да и поясница заныла.

– Господи, что ж это я за развалина, – пожалел себя Сергеич.

И снова Галина вспомнилась. И борщ ее, и уютный дом. Может, заехать? Переночевать? Ведь все равно сегодня он уже никакой для дороги, да и какая дорога в темноте?!

Задумался. Женщина она, ясное дело, хорошая. Но заехать переночевать – это как-то неправильно. И она не про то подумает. Она же, когда в последний раз звонила, говорила, что переезжать он к ней может, а не заезжать…

Достал Сергеич мобильный. Позвонил.

– Сережа? – прозвучал ее приятно удивленный голос. – Ты еще в Крыму?

– Нет, выехал уже.

– А куда? – спросила она осторожно.

– Ну, – помедлил с ответом. – Первым делом дочку знакомой на поезд садил… А теперь домой надо.

– А к нам не заедешь?

– Ты понимаешь, баптисты уголь возят на зиму, дают только тем, кто не уехал…

– А потом? Ну когда привезут?

– Не знаю. Наверное. Я позвоню!

Присел устало Сергеич на землю. Ладонями о нее уперся. Ее теплоту, ко сну приглашающую, ощутил.

73

Фары выхватили из темноты съезд на грунтовку и Сергеич, притормозив, выкрутил руль вправо. Проехал метров двести-триста. Остановился. Вышел и проверил крепление прицепа. Убедившись, что все в порядке, снова сел за руль и поплыла машина неспешно, покачиваясь на неровностях грунтовой дороги, по бескрайнему полю. Фары пробивали темноту, их свет уходил и немного в стороны, но понять, что там росло, Сергеич не мог. Не мог, да и не хотел. Глаза, уставшие от ветра, слезились.

Наконец остановился. Вытащил и расстелил подстилку. Поверх нее спальник разложил. Подумал, что ночь вроде прохладнее прошлой будет. Он же на восток едет! И на север, и на восток.

Только лег, а в голове беспокойство. Машина не закрывается, в бардачке – граната. Кто угодно может ночью туда залезть, и в машину, и в бардачок! Залезет, найдет гранату! Возьмет в руки, а тут он, хозяин машины, проснется, шумом разбуженный. Проснется и к машине! А у вора граната в руках. Что вор сделает? Ясное дело – бросит в Сергеича гранату! Это же так просто! Выдернул чеку, бросил, а сам на землю упал – как в старых фильмах про войну показывают!

Выбрался Сергеич из спального мешка. К машине подошел. Вытащил гранату и к спальнику вернулся. Подсунул ее под правый край подстилки. Только после этого лег. На живот лег. Правая рука сама к ней, к гранате, протянулась. Накрыл Сергеич ладонью гранату, да так и заснул. Она ему словно спокойствие и уверенность в хорошем сне подарила.

Сон, правда, оказался странным. Во сне Сергеич сначала в лесу грибы собирал. А значит, осенью дело было. В руках нес он две корзинки и в каждой уже немало подберезовиков и белых лежало. Так немало, что перестал он маслята подбирать, а на сыроежки и вовсе ногой наступить норовил. И вот когда обе корзинки наполнились, тяжелыми стали, повернул он назад, домой. Повернул туда, откуда пришел. И одновременно задумался – а что ж это за лес, в котором он грибы собирает? Ведь поблизости его деревни лесов нет! Но там, где есть «вперед», там всегда и «назад» есть, и вот пошел он обратно, и даже места, по которым уже проходил, узнавать стал. А значит, как бы там ни было, а должны были его ноги к тому месту вывести, где он в лес вошел. И доверился он ногам. Тем более, что шли они уверенно и дороги у головы не спрашивали. И не тревожили его никакие сомнения, даже наоборот, охватило его любопытство – захотелось побыстрее увидеть край леса, чтобы понять: как это можно переход из одного светлого пространства в одно темное забыть? Там, где кончается лес, там ведь всегда светлее! Даже ночью, если луна и звезды тучами или облаками не закрыты.

И вот в ожидании перехода из одного пространства в другое спешил он, слушая, как хрустят под ногами ветки и шишки. Так ускорился его шаг, что почти сливался этот хруст в непрерывную музыку. Музыка эта была грустной, напряженной. И в какой-то момент показалось Сергеичу, что громче она стала. Намного громче, чем поначалу. Остановился он, думая, что и музыка сейчас остановится, замолкнет! Ведь это он ее ногами по лесной земле играет. Остановился, а она звучит, продолжается, и доносится из-за спины, из глубины леса.