Книга Как Китай стал капиталистическим - Нин Ван

От одного капитализма ко многим заимствовать друг у друга, чтобы все человеческие сообщества приняли участие в общем прогрессе[230].

Выступая на церемонии открытия Азиатского форума в Воао на острове Хайнань 12 апреля 2008 года, тогдашний председатель КНР Ху Цзиньтао подробно остановился на экономическом развитии:

Если страна или нация хотят развиваться в этом усложняющемся мире, они должны идти в ногу со временем, проводить реформы и политику открытости, наращивать производство, ставить на первое место людей и способствовать наступлению гармонии. Мы пришли к этому выводу в процессе реформ, открывая [Китай] для внешнего мира.

Нe существует готовой модели или неизменного пути развития, которые подходят всем странам в мире. Мы должны исследовать путь и улучшать модель развития с учетом национальных особенностей Литая. Следуя в этом направлении, мы должны приспосабливаться к новым тенденциям в нашей стране и за границей, стараясь соответствовать крепнущим надеждам народа на лучшую жизнь. Мы должны, придать динамизм китайскому обществу. Необходимо придерживаться современных тенденций, разделяя с народом общую судьбу[231].

Лишь немногие (а может, и никто) из новых членов партии интересовались коммунистическими идеями или вообще были с ними знакомы. Когда профессор Ричард Мэдсен из Калифорнийского университета в Сан-Диего на протяжении года (2007–2008) преподавал в Университете Фудань, он обнаружил, что один из лучших его студентов, готовившийся вступить в партию, даже не слышал о Манифесте Коммунистической партии[232]. Когда КПК отказалась от идеи классовой борьбы пролетариата и буржуазии, а также от идеи соперничества между капитализмом и социализмом и предпочла «искать истину в фактах», она перестала быть коммунистической в том смысле, который мы вкладываем в это слово на Западе. Подобное восприятие коммунистического режима в Китае может натолкнуть на неверные выводы.

Насколько государственный строй в Китае можно было назвать «коммунистическим режимом» даже до начала экономических реформ, остается открытым вопросом. По крайней мере, во времена Мао Цзэдуна государственный строй не сводился к коммунизму. История марксизма в Китае крайне непродолжительна, даже если взять за начало основание Коммунистической партии Китая в 1921 году; не следует забывать, что китайская цивилизация имеет длительную, непрерывную историю и конфуцианство всегда оставалось господствующим направлением философской мысли. Поскольку при Мао Цзэдуне марксизм стал официальной идеологией, он оказал на общество и экономику страны большее влияние, чем можно было бы предположить, исходя из непродолжительных сроков его господства. Но если рассматривать китайскую политическую мысль как собрание идей, рождавшихся на протяжении тысячелетий, марксизм покажется внешним украшением, не более.

Кроме того, Мао Цзэдун с товарищами редко когда серьезно изучали марксизм (если вообще изучали) и едва ли его понимали (см., например: Short 1999: 101–105). Те, кто изучал марксизм систематически, либо погиб от рук националистов до 1949 года, либо проиграл Мао в вечной внутрипартийной борьбе за власть. После прихода Мао к власти китайская Коммунистическая партия всегда была больше «китайской», чем «коммунистической». Понимание коммунизма основывалось у Мао Цзэдуна в большей степени на чтении китайской классики, чем на знании (весьма ограниченном) произведений Маркса и Ленина[233]. Несмотря на многократные попытки искоренить древние традиции, китайский социализм находился под глубоким влиянием социальной и политической истории страны. Китай и при социализме оставался китайским.

Так, основой социализма считались общественная собственность и централизованное планирование, но эти два столпа социалистического хозяйства имели разный вес. В то время как священный статус государственной собственности означал, что права частной собственности при Мао подвергались постоянным нападкам, централизованное планирование действовало только во время первой пятилетки. Это характерное разделение государственной собственности и централизованного планирования в китайском социализме имеет глубокие исторические корни. Понятие идеального общества, основанного на общественной собственности, имеет долгую интеллектуальную историю в Китае: оно восходит к временам Конфуция. Традиционному политико-правовому сознанию в Китае свойственно глубоко укоренившееся предубеждение против всего «частного». Этот контраст между общественным и частным был решительно переосмыслен в конце XIX – начале XX столетия Кан Ювэем, который популяризировал конфуцианское учение об обществе Датун, описав его как утопию, в отличие от Ояокан. В понимании Кан Ювэя государственная собственность была основой совершенного общества Датун. Это учение оказало глубокое влияние на Мао Цзэдуна и других китайских коммунистов[234]. При этом децентрализация оставалась характерной особенностью китайской политики на протяжении веков. Император, воплощение китайского политического авторитаризма, не мог контролировать все и вся в такой огромной и разнообразной стране, как Китай.

Поскольку коммунизм был порожден интеллектуальной традицией Запада, то неудивительно, что последний рассматривал маоистский Китай сквозь призму коммунизма. Такому восприятию способствовали стремление Мао перестроить Китай в соответствии с учением коммунизма и агрессивное избавление от китайского культурного наследия. К тому же, поскольку Советский Союз был первой социалистической страной в мире, Западу было удобно видеть в Китае аналог СССР, что объясняется большей открытостью Советского Союза и недоступностью маоистского Китая для внешнего мира. Но даже в эпоху победы социализма Китай сильно отличался от СССР – как идеологически, так и организационно. Китай определенно не был вторым Советским Союзом.

Как бы мы ни называли Китай – коммунистическим или капиталистическим, необходимо учитывать историческое наследие этой страны, если мы хотим понять, что лежало в основе быстрых экономических преобразований и что ожидает китайские реформы в будущем. Китай не чужд капитализму и, конечно, свободной торговле и частному предпринимательству[235]. Студентам, изучающим китайскую историю, хорошо известно, что в прошлом в Китае были широко распространены торговые операции между отдаленными населенными пунктами, повсеместное хождение бумажных денег и процветающие рынки. Это особенно верно в отношении позднего периода правления династий Тан и Сун, а также в периоды Мин и Цин. Когда Марко Поло посетил Китай в XIII веке, он был глубоко впечатлен бурным развитием торговли и сложной организацией промышленности. Особенно его заинтриговали бумажные деньги (на Западе они появились только в XVII столетии) (Polo 1923). Однако раннее развитие торговли не привело к полномасштабной современной промышленной революции; ведущая мировая цивилизация вступила в период стагнации в тот момент, когда на Западе начался подъем. И все же исторические предпосылки развития капитализма в Китае имеют прямое отношение к нынешнему возрождению рыночной экономики.