Книга Три дня до небытия - Тим Пауэрс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маррити оттолкнулся от стены и снова подошел к Шарлотте. На деревянной полочке под аппаратом лежала страничка блокнота с записанным ею номером Юджина Джексона. Взяв гостиничный карандаш, Маррити написал рядом: «Молодого меня?» и добавил: «Молодого Фрэнка М.?»
Шарлотта прикрыла микрофон.
– Я же говорила, он не твой отец, – нетерпеливо пояснила она. – В сарае у твоей бабушки была машина времени.
В руках Маррити все еще держал стакан пива, который и осушил одним большим глотком. И снова оглядел сидящую в лобби-баре публику.
Он чувствовал Дафну – это было не ощущение и не мысль, а как будто она ментально держит его за руку. Он ответил на мысленное пожатие и попытался передать: «Мы с тобой выберемся из этого. А остальные, кем бы они ни были, пусть идут своей дорогой куда хотят».
– Я все расскажу вам, – произнесла в трубку Шарлотта, – если вы помолчите.
Он похож на меня, размышлял Маррити. На меня в старости. Дафна так сразу и сказала. Он велел нам не ходить в итальянский ресторан. Он утверждал, что встречался с этими людьми, когда ему было тридцать пять. Мне сейчас тридцать пять. Сегодня утром, стоя на крыльце Грамотейки, он сказал: «Я ненавижу отца так же, как и ты», а когда я спросил, какого именно – своего или моего, он кивнул и ответил: «Того».
Он, во всяком случае, в это верит, подумал Маррити. И, очевидно, все эти люди тоже…
А они не похожи на дураков…
А мне нужно просто признать, что все они в это верят, и отталкиваться от этого.
– Так вот, – говорила Шарлотта. – Я с помощью Фрэнка написала и отксерила письмо, мы купили конверты и марки и только что бросили три копии в разные почтовые ящики. Конверты адресованы ФБР, представителю Моссада в израильском посольстве и полиции Лос-Анджелеса – все на лос-анджелесские адреса. А письмо включает описание убийства того следователя из Сан-Диего, парня вчера ночью, и двух перестрелок сегодня на Бэтсфорд-стрит, номера ваших паспортов, явки в Нью-Джерси и Амбое и номер вашего автобуса, – она сделала паузу, явно слушая ответ. – Вы оба при мне предъявляли паспорта. Вы меня знаете – мне заглядывать через плечо не нужно.
После новой паузы она продолжила:
– Вы слушайте, слушайте! План остается прежним, только сокращаете вы меня, удаляете из вселенной мою линию жизни. Нет, черт возьми, хорошенько подумайте! Если из картины исчезну я, некому будет спугнуть Фрэнка Маррити, и вам не придет в голову его убивать, и ему не придется сегодня утром бежать из больницы и сообщать Моссаду о том, что хранится в сарае его бабушки. Вы сегодня не заполучили машину времени, потому что опоздали всего на пару минут. Сделайте, как я говорю, и вы опередите Моссад по меньшей мере на день. К тому же без меня эти письма не существовали бы, исчезли бы из почтовых ящиков.
Шарлотта склонилась над телефонным аппаратом. Маррити вспомнил, что во время безумной погони по каньону видел в ее глазах слезы. Она тогда сказала: «Наверное, они все равно не дали бы мне новую жизнь. Наверное, я знала это с самого начала».
Он вспомнил, как она впервые представилась ему: Либра Носамало. Libera nos a malo – избавь нас от зла.
– Денис, – заговорила она снова, – ты будешь искать Фрэнка Маррити-младшего до скончания века с помощью его… твоей жуткой головы, для этого ему достаточно уйти от меня и постоянно двигаться, меняя направление. Письма уже ушли по почте, поэтому времени у вас в обрез. Я перезвоню вам, и мы обсудим сделку: я – вместо этой девочки.
Она повесила трубку. Не оборачиваясь, протянула Маррити ладонь:
– Еще монетка есть?
– А… да, – ответил он, свободной рукой шаря в кармане. – Спасибо, что спасаешь мою дочь. А тебе обязательно… они действительно могут сократить?..
– Действительно могут, – ответила Шарлотта, забирая у него четвертак, – и я пойду на это, если ничего другого не останется. Я не могу позволить, чтобы все, что я натворила, существовало и дальше. Однако давай послушаем, что нам скажет твой человек из АНБ, машина времени теперь у него.
Барух даян эмет
Чья ты дочь? Скажи мне, есть ли в доме отца твоего место нам ночевать?
22
Лепидопт поднял брови, но протянул Беннету пачку «Кэмел».
– Конечно. Решили обзавестись новым пороком?
Вдвоем они вышли из стеклянных дверей пункта скорой помощи при больнице Западного Голливуда и пересекали тротуар. На помятой белой рубашке Беннета и на его куртке виднелись пятна крови, выглядел он так, будто несколько дней не спал, пальцы, тянувшие из пачки сигарету, дрожали.
Мойре диагностировали сотрясение мозга и оставили в больнице, по крайней мере, на несколько часов.
– Раньше я курил, – оправдывался Беннет, – а сегодня… глупо отказываться.
Поставив портфель на траву, Лепидопт закурил и передал зажигалку Беннету. Здесь гулял теплый бриз, и он не смог бы зажечь ее одной рукой – второй пришлось бы прикрывать огонек, а ему не нужны были лишние вопросы о том, куда делся его палец.
– Это, – начал Беннет, глубоко затянувшись, – портфель Фрэнка.
Он выдохнул дым.
– Я захватил его, когда мы забирали вас с Мойрой из пустого дома. Не оставлять же его там?
– Те люди… с вертолетом… они увезли Фрэнка и Дафну.
– Очевидно, – со вздохом согласился Лепидопт.
– Этот портфель должен быть у меня. То есть у Мойры.
Лепидопт сделал шаг назад и нагнулся за портфелем.
– Я, вероятно, увижусь с Фрэнком раньше вас, – улыбнулся он, выпрямляясь. – Ему и отдам.
Беннет нахмурился, но только пожал плечами.
Они вышли из тени здания на дневной солнцепек. Беннет похлопал себя по карману куртки, а потом просто прищурился.
– Я хотел бы знать, не будут ли меня разыскивать, – спросил он и взмахнул сигаретой в сторону пункта скорой помощи. – Или мою жену.
Лепидопт увидел, как в десяти ярдах от них паркуется белая «хонда», за рулем которой сидит Малк.
– Тем людям нужны были Маррити и его дочь, – ответил он Беннету, не глядя на него. – Теперь они их заполучили. Не думаю, что они вас еще побеспокоят. – Я должен… должен сообщить в полицию.
– Сообщайте.
К водительскому окну «Хонды» подошел мужчина – седой старик в темном костюме, и Малк разговаривал с ним.
– Вам бы лучше вернуться в больницу, – посоветовал Лепидопт. – Ваша жена выглядела расстроенной.
Беннет понурил плечи.
– Ее отец в этой шайке, – пробормотал он. – Она думает, что он все эти годы страдал амнезией. Она попытается с ним связаться.
