Книга Моя миссия в России. Воспоминания английского дипломата. 1910-1918 - Джордж Уильям Бьюкенен

С учетом положения на фронте и новым моральным аспектом, привнесенным революцией, я лично полагаю, что мы должны согласиться на пересмотр некоторых из наших соглашений. Я стремлюсь успокоить либералов и социалистов, которые постоянно нападают на нас за желание продолжать войну с империалистическими целями. Я в своих речах пытался показать ошибочность такой точки зрения, но без особого успеха. Я также старался объяснить, что некоторые из российских политических беженцев не могут вернуться на родину не из-за своих политических взглядов, а из-за затруднений с транспортом. Мои заявления стали предметом для новых нападок, а социалистическая пресса заявляет, что наши делегаты от Лейбористской партии – это платные эмиссары правительства, а не настоящие представители британского рабочего класса».

Я должен добавить к тому, что сказано в конце этого письма, одно короткое пояснение. Нападки в прессе в связи с задержкой в Англии российских политических беженцев приняли такой серьезный характер, что возникла угроза для жизни некоторых промышленников британцев, чье положение и так небезопасно из-за трудно предугадываемых настроений рабочих. Поэтому я должен был серьезно поговорить с Милюковым и просить его предпринять шаги, чтобы покончить с этой кампанией в прессе. На замечание, что российское правительство подвергается подобным же нападкам, я ответил, что это меня не касается и что я не могу позволить, чтобы британское правительство использовалось в качестве громоотвода, дабы отвести критику от российского правительства. Затем напомнил ему, что в начале апреля я информировал его, что Троцкий и другие российские политические беженцы задержаны в Галифаксе до тех пор, пока Временное правительство не даст на их счет четких указаний. 8 апреля я, по его просьбе, просил мое правительство освободить их и позволить им продолжить путь в Россию. Двумя днями позднее он просил меня отменить это разрешение и сказать, что Временное правительство надеется, что они будут задержаны в Галифаксе до тех пор, пока на их счет не будет получена дополнительная информация. Это означает, что за их дальнейшее задержание до 21 апреля несет ответственность Временное правительство, и я придам этот факт огласке, если не будет напечатано заявление, что мы не отказывали в выездных визах никому из тех русских, кто был представлен российскими консульскими властями. Он согласился это сделать.

Нападки на наших делегатов от Лейбористской партии вызвало сообщение, полученное одним из русских социалистов от одного из членов Независимой рабочей партии Англии.[89] Это дело в конце концов разъяснилось благодаря мистеру Хиндмену, который в своей телеграмме просил Керенского «решительно опровергнуть лживые утверждения Независимой рабочей партии».

Глава 27

1917
Борьба между Милюковым и Керенским. – Цели войны. – Столкновение с Советом. – Правительство одерживает моральную победу. – Керенский становится военным и морским министром. – Социализм получает влияние. – Кадеты. – Социалисты-революционеры. – Социал-демократы. – Большевики

В начале этой главы я приведу еще несколько выдержек из моих писем в министерство иностранных дел.

7 мая

«Со времени моего последнего письма мы прошли через еще один кризис, вызванный нотой Милюкова союзным правительствам относительно целей войны. Эта нота стала результатом компромисса между сторонниками Керенского и Милюкова. Она была принята и одобрена первыми в обмен на согласие последних поставить союзников в известность о декларации правительства, в которой отвергается всякая идея территориальных захватов. Милюков все это время утверждал, что Россия должна получить Константинополь и проливы, и поэтому, а также вследствие обязательств перед союзниками, которые Россия уже приняла на себя, постоянно отказывался от пересмотра существующих соглашений. Он полагал, что, сообщая союзным правительствам о декларации, адресованной российскому народу, правительство косвенным образом приглашает их пересмотреть эти соглашения. Между ним и Керенским завязалась настоящая дуэль, и в какой-то момент его позиция пошатнулась настолько, что все были почти уверены, что ему придется уйти. Ему на помощь пришла партия кадетов, лидером которой он является, и оказала давление на правительство, пригрозив, что отставка Милюкова повлечет за собой уход из правительства всех остальных министров, принадлежащих к этой партии.

В конце концов Милюков согласился сообщить о декларации, а правительство одобрило его препроводительную ноту. Последняя была составлена в выражениях, которые хотя и не противоречили открыто букве декларации, но, несомненно, противоречили ее духу. Она вызвала настоящую бурю в Совете рабочих и солдатских депутатов, где ее расценили как отказ от всего, что было сказано в декларации. Четверг стал решающим днем. Во второй половине дня несколько полков прибыли на площадь перед Мариинским дворцом, где заседал Совет министров, и присоединились к толпе, собравшейся там на демонстрацию против правительства. Слышались крики „Долой правительство!“ и „Долой Милюкова!“, но в конце концов удалось убедить войска вернуться в казармы.

Ближе к вечеру прошли контрдемонстрации, направленные, главным образом, против Ленина и его сторонников, и после того, как несколько министров обратились к толпе с балкона дворца, настроение толпы повернулось в их пользу. Правительство проявило твердость, заявив о своей полной солидарности в вопросе о ноте, и угроза, что они все вместе уйдут в отставку и тогда новое Временное правительство сформируют в Москве, заставила Совет поумерить свой пыл. Более того, по признанию его членов, Совет понимал, что у него недостаточно сил, чтобы взять власть в свои руки, и, когда Временное правительство согласилось опубликовать пояснительное коммюнике по поводу ноты, Совет объявил инцидент исчерпанным. Это соглашение было достигнуто только в пятницу вечером, и в течение всего дня на Невском проспекте и прилегающих к нему улицах проходили демонстрации и контрдемонстрации. На Невском проспекте произошли столкновения между сторонниками Ленина и его противниками, в результате которых несколько человек было убито и ранено. Между 9 и 10.30 вечера мне пришлось три раза выходить на балкон посольства, принимать приветствия и произносить речи перед толпой сторонников Временного правительства и союзников. Во время одной из таких речей возникла потасовка между сторонниками правительства и ленинцами.

Теперь снова все тихо, и демонстрации запрещены на несколько дней. Милюков, разумеется, очень воодушевлен тем, что он называет большой победой правительства, но, хотя правительство, несомненно, можно поздравить с таким исходом конфликта с Советом, последний продолжает вести себя так, будто он хозяин положения.

После того как были написаны эти строки, у меня состоялась беседа с Терещенко. Он сказал, что не разделяет точки зрения Милюкова, что недавний конфликт между Советом и правительством завершился победой последнего. Это была моральная победа, и, к счастью, в кровопролитии были виновны не сторонники правительства, а их оппоненты. Стало также очевидно, что численное превосходство на стороне тех, кто солидарен с правительством. Но этому угрожают претензии Совета на исключительное право давать приказы властям. Правительство, сказал он мне, предпринимает шаги, чтобы противостоять этому, увеличивая полномочия генерала Корнилова, командующего Петроградским военным округом, и он уверен, что оно в конце концов станет хозяином положения, хотя, возможно, ему придется включить в свой состав одного или двух социалистов. Рабочие начинают испытывать отвращение к Ленину, и он надеется, что тот будет в ближайшем будущем арестован.