Книга Ковчег царя Айя. Роман-хроника - Валерий Воронин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ишим! – Ро-Гас окликнул спящего племянника, – да проснись же! Посмотри, как красив и величественен мыс Айя!
Но Ишим даже не пошевелился. Тогда Ро-Гас подумал о Джеде: будь тот на месте Ишима, неужели бы уснул, не дойдя до цели нескольких шагов? Наверняка нет. Дополз бы до Ро-Гаса и, пристроившись рядом с ним, молча смотрел бы в безоблачную даль древнего моря. А потом, как всегда убедительно, сказал бы: «А я тебе говорил, наказывал идти именно сюда!». Да, сейчас, задним числом, легко так рассуждать. А тогда…
Ро-Гас вновь предался воспоминаниям сорокалетней давности, когда он возжелал еще раз поговорить с жрецом Джедом. Чувство недосказанности, оставшееся после их первой беседы, все время волновало, не давало спокойно думать и принимать взвешенные решения.
– Но ведь ты, жрец, так и не сказал, какое отношение к богу иудеев Иегове имеет звездная история Египта?
Джед закрыл глаза, улыбнулся и пригласил Ро-Гаса присесть.
– Я сказал, но ты не понял.
Он открыл глаза и выразительно посмотрел на молодого вождя.
– Египетские фараоны, – продолжил он, – погнавшись за внешними атрибутами власти, золотом и богатством, нарушили божественное равновесие: Млечный путь, пересекаемый Ра. Осталось направление с востока на запад. А это путь к умиранию. Тебе же надо восстановить направление с юга на север. Это звездный путь – течение звездного Нила. Таким образом, ты восстанавливаешь разрушенное на Земле равновесие небес.
Ро-Гас инстинктивно повинуясь вкрадчивому голосу жреца, согласно кивнул головой. Хотя в тот момент он вообще не мыслил восстанавливать где-либо «равновесие небес». Он хотел лишь возобновить династию гиксов…
– Ты ведь хочешь, – вдруг сказал Джед, – стать фараоном и восстановить духовное величие Египта?
Ро-Гас смутился от вопроса и рассеянно ответил:
– Мы с Татом мечтали об этом…
– И ты решил уходить из Египта?
– Да.
– Это правильно, – похвалил жрец, – уйти – значит вернуться, если так желает сердце.
– Вернуться в Египет? – не понял Ро-Гас.
– Нет, вернуться к тому, что надобно сделать. И где.
– Надо сделать… мне? – осторожно уточнил Ро-Гас.
– Тебе надо на новом месте возобновить Египет. Очевидно, ты найдешь эту землю, руководствуясь звездным Нилом и Малой Медведицей. Так хочет твое сердце.
– Как ты можешь знать, чего хочет мое сердце? – рассмеялся неунывающий Ро-Гас.
Джед тоже улыбнулся.
– Мне об этом сказала богиня Исида, я ведь служил жрецом в ее храме. А ты – избран…
Ро-Гасу стало жарко. Он хотел уточнить у жреца: «Ею?». Но не решился на вопрос и лишь игриво воскликнул:
– Вначале я думал, что ты шутишь. Теперь вижу – нет. Кто ты?
– Жрец Джед. Так меня называют люди. Свое же прежнее имя я забыл.
Ро-Гасу вдруг вспомнилось окончание их прежней беседы.
– Ты единственный среди нас носитель крови фараонов. Именно на гитсах закончилось строительство пирамид. И сейчас ты, их потомок, уходишь из Египта, как бы унося их семя на север.
– К Малой Медеведице? – спросил Ро-Гас.
– Кто знает…, – пожал тогда плечами жрец.
Теперь Ро-Гас был уверен: Джед знал, так и есть. Но для него было важным, чтобы Ро-Гас самостоятельно дошел до этой мысли, сделав ее своей, сокровенной. Целью.
И еще Ро-Гас подумал о Глазе Гора, который в этот момент крепко сжимал в руке. А ведь это и есть семя…
Но откуда жрец Джед проведал о Глазе? Кроме Тата и Ора, никто не знал об этой святыне. Тат уже мертв, а Ор… Он вообще старается жреца не замечать, считая того вредным и лишним среди оросов человеком.
В сердце Ро-Гаса поселилась тревога. Жрецу и хотелось верить, и нет. Джед, словно уловив беспокойство собеседника, сказал:
– Будущее расставит все по своим местам. Тогда сам увидишь, где правда, а где нет.
Он закрыл глаза и как будто уснул. Подождав немного, Ро-Гас тронул жреца за локоть.
– Джед!
Уснувший медленно открыл глаза.
– Солнце садится…
Спустя 2700 лет. Иерусалим. Шестой крестовый поход под водительством Фридриха II подходил к своему бесславному концу. Многие из крестоносцев были крайне разочарованы тем, что им не удалось отыскать в Иерусалиме ни древних святынь, ни несметных сокровищ, на которые они так уповали. Лучшие рыцари, самые бесстрашные, уже лежали в жарких песках Земли Обетованной. Самые нетерпеливые, бросив товарищей, уже возвращались в Европу. А в Иерусалиме остались лишь отчаянные оптимисты да те крестоносцы, кому возвращаться было некуда. По тем или иным причинам.
К числу последних принадлежал и британец Лайн. Был он странствующим рыцарем, из-за сложившихся обстоятельств лишенным у себя на Родине наследства. Так Карл эрл Лайн, выходец из древнейшего и знатнейшего рода, стал нищим, вынужденным искать счастья в чужих землях. Но и здесь, в Иерусалиме, не удалось ему завладеть хотя бы частью тех несметных богатств, о которых ходили легенды. Придется, очевидно, возвращаться в Британию ни с чем. Эта мысль терзала его ежедневно, не давая спокойно жить.
Когда до отправления со Святой Земли на один из греческих островов, куда Фридрих II направлял остатки своего воинства, оставались считанные дни, Лайну вдруг захотелось обследовать одно из подземелий, ранее обнаруженное под храмом, строительство которого относили к временам царя Соломона. Его лучший друг Дивон уверял, что подземелья давно исследованы, ничего существенного в них обнаружено не было. А если кто и нашел клад, то давно его увез в Европу.
Лайн с другом соглашался, кивал головой, но все-таки предложил спуститься в них хотя бы из праздного любопытства. Тем более что до отправки на остров еще оставалось время, которое необходимо хотя бы как-то убить. Дивон полез в ту дыру без малейшего желания, лишь бы угодить другу, который не раз спасал его в бесчисленных стычках с мусульманами. А Лайн… Он и сам толком не мог объяснить, что именно толкало его в подземелья, давно исследованные и выпотрошенные крестоносцами еще в ходе предыдущих походов.
Несколько часов они блуждали по лабиринтам, освещая факелами всевозможные повороты, ниши и ответвления. Конечно, ничего не нашли. И Дивон со спокойной совестью направился к выходу, а Лайн удрученно поплелся за ним следом. Но чем ближе они подходили к пролому, ведущему на свет, тем беспокойнее становился Лайн. Сердце не отпускало его на свежий воздух, ныло, скреблось, словно какая-то боль поселилась в нем, не давая продохнуть.
– Подожди, Дивон, – взмолился Лайн и сел на холодные камни лабиринта, – дай переведу дух.
