Книга Дом там, где сердце - Шеннон Фаррел
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я так рада снова оказаться дома, – с широкой улыбкой проговорила она.
– Не так, как мы счастливы видеть вас, – ответили почти в унисон Колм и еще несколько человек. – Эта зима была нелегкой, но погода предвещает благоприятный год. Работы будет много.
– Даст Бог, этот год будет легче, чем предыдущий, – ответила она, и все дружно перекрестились. Затем она повернулась к Циаре: – Я рада, что вы хорошо выглядите, Циара. Теперь вы гораздо больше похожи на прежнюю себя, я уверена.
– Приятно видеть вас, Мюйрин. Не могу передать вам, как я рада, что вы дома.
Мюйрин заметила, что тень прошлого больше не омрачает ее. Возможно, со временем, когда она испытает немного счастья, ее горе от суровых испытаний канет в Лету.
Мюйрин обняла ее и спросила:
– А где Локлейн?
– Наверное, наверху в доме, готовится к завтраку.
– Увидимся позже, – с улыбкой сказала она, не в состоянии подавить желание увидеть его.
– Добро пожаловать домой, Мюйрин! – крикнули ей, когда она сделала шаг из толпы.
Мюйрин приподняла юбки и остаток пути до дома бежала. Локлейн как раз выходил из мастерской с только что завершенной детской колыбелькой, когда она обогнула угол.
– Локлейн! Локлейн! – окликнула она.
– Мюйрин! – У него перехватило дух, и он чуть не уронил колыбель, быстро поставил ее на землю и побежал навстречу.
– Я дома, любовь моя, я дома! – кричала она, бросаясь в его объятия, и все сомнения и опасения навсегда вылетели из ее головы.
Он схватил ее в объятия и жадно поцеловал в губы, а потом покрыл поцелуями все лицо.
– Мюйрин, моя любовь, ты вернулась. Слава Богу. Все мои молитвы были услышаны, – прошептал он, и в глазах его застыло несколько слезинок радости. – И теперь, когда ты здесь, дорогая, я никогда тебя больше не отпущу.
– И не надо, Локлейн. Я остаюсь здесь навсегда, если и ты будешь со мной.
Локлейн опустил ее на землю и посмотрел ей в глаза.
– Но я не совсем понимаю… Не могу поверить, что ты действительно здесь! Кристофер сказал, ты выходишь замуж…
– Тс-с-с, тише, любимый. Что бы там ни наговорил тебе Кристофер, все это абсолютная ложь. Как ты вообще мог подумать, что я брошу тебя, брошу Барнакиллу? – Мюйрин рассмеялась сквозь слезы. – Ты в моих мыслях, в моем сердце, Локлейн, ты и только ты. Этот дом, это поместье – вся моя жизнь. Бросить его – все равно что убить своего ребенка. И даже если бы я не любила тебя так сильно, разве могла я бросить всех этих людей на произвол судьбы или позволить Кристоферу стать их хозяином? – распекала она его, держа его руки в своих ладонях.
– Что ты сказала?
– Я сказала, что люблю тебя, дурачок. Как ты мог в этом сомневаться? – говорила Мюйрин, покрывая его лицо поцелуями.
Локлейн поднял ее и закружил, крича от радости:
– Ты любишь меня, Мюйрин? Правда?
– Я всегда тебя любила с того момента, как встретила, – призналась Мюйрин.
Но улыбка вдруг сошла с его лица, и он снова мягко опустил ее на землю.
– Вы смеетесь надо мной, миссис Колдвелл.
Он направился к ее конторе, налил себе довольно много бренди и залпом опрокинул всю рюмку даже не поморщившись, несмотря на то, что оно было отвратительным.
– Что случилось, Локлейн? Что я не так сказала? Или все дело в том, что ты меня не любишь? Я совершила ошибку, когда вернулась сюда? – спросила она чуть не плача.
– Нет, вовсе нет. Конечно, я очень взволнован вашим приездом. Но не стоит лгать мне о своих чувствах. Разве вы могли любить меня все это время? – усмехнулся он. – Ведь вы любили Августина!
Мюйрин ошеломленно смотрела на него.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать?
– Да, мы об этом никогда не говорили, но тем не менее он был у вас первым! Наверное, вы любили его, коль вышли за него замуж. И даже не думайте щадить мои чувства. Я видел вас в тот вечер в отеле «Гресхем» собственными глазами, помните? Вы же были вне себя! Так что перестаньте мне лгать и говорить, что любили меня. Августин стоял между нами, словно тень, с тех пор, как мы повстречались. Я влюбился в вас в тот момент, когда ваша рука коснулась моей. Но, черт возьми, вы были замужем за ним, вы выбрали его из всех людей на свете! Но мне уже все равно. Я пытался сдерживаться из уважения к вашей скорби, и, может быть, в конце концов благодаря моим стараниям вы и полюбили меня в ответ. Но я знаю, что всегда буду второй вашей любовью, а не первой.
Мюйрин засмеялась и продолжала смеяться, пока у нее не закололо в боку, хотя смех ее был совсем невеселым. Локлейн удивленно смотрел на нее. Опрокинув еще одну рюмку и со стуком поставив ее на стол, он подошел и потряс ее за плечи.
– Мюйрин, перестань же, сейчас же перестань! Тебе такими смешными кажутся мои страдания?
– Вообще-то да. Я же сказала, я тебя люблю. Думаю, лучше было бы сказать тебе об этом раньше, но я слишком гордая. Очевидно, ты не получил моего письма, ведь так? Это уже сложнее, потому что я не знаю, что ты обо мне подумаешь и будешь ли ты все так же любить меня после всего, что я сделала, но ты должен знать правду. Всю правду, Локлейн, какой бы ужасной, она ни была. Я не хотела в этом признаваться, поскольку это отвратительно. Я уверена, я все равно буду проклята за это. Правда в том, что я ненавидела Августина. Я была рада, когда он застрелился. Ты слышишь? Рада!
Локлейн уставился на нее.
– Я не понимаю. О чем ты говоришь? – изумленно прошептал он.
– Я пыталась не вспоминать об этой страшной правде, но, думаю, пришло время прогнать духов прошлого, – сказала Мюйрин, наливая себе рюмку хереса и садясь на небольшой диван. Медленным жестом она пригласила Локлейна присоединиться к ней.
Взяв его за руку, она призналась:
– Я никогда не любила Августина, никогда. Я вышла за него замуж по глупости. Потому что я хотела иметь свой дом, освободиться от отцовской опеки и строгого воспитания. На мое состояние и раньше охотились, но Августин так умело лгал мне, что я искренне верила, что он мною очарован. В конце концов я решила, что могло быть и хуже: чем плохо выйти замуж за человека, который, похоже, был мною увлечен и к тому же имел огромное поместье в Фермане? Но мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что этот человек распутник, что он пил, играл и увлекался не женщинами, а мужчинами. Я слышала, как он сравнивал своих любовников. Это было отвратительно, отвратительно, – она покачала головой. Локлейн изумленно смотрел на нее. – Он никогда и пальцем меня не тронул, ты понимаешь, в каком смысле. Он говорил, что я слишком изысканная и женственная, чтобы волновать его. Кроме того, он женился на мне ради прикрытия. Имея привлекательную жену со связями в обществе, он мог легко держать кредиторов на коротком поводке и тратить все деньги на бесполезные мероприятия, которыми собирался меня поразить, и карточные игры. Когда он выигрывал, он чувствовал себя прекрасно, но когда оказывался в проигрыше, то все срывал на близких, то есть на мне. Правда, он заботился о том, чтобы не было видно синяков, – прошептала Мюйрин с легкой дрожью.