Книга Дьявольская рулетка - Себастьян Фитцек

— Нет, не за это.

На губах Иры появился намек на улыбку. Штойер знал эту реакцию. Он понимал, что является человеком, которого большинство лишь уважают, но не особенно любят, и ему было ясно, что робкая улыбка Иры выражает симпатию.

— Я прошу прощения за свою ошибочную оценку, — сообщила она ему. — Я была в полной уверенности, что Фауст вас «смазал».

Он сухо улыбнулся. «Перемазал» было бы более точным словом. В самом деле главный прокурор манипулировал им. Перед самым первым раундом Casch Call, когда Ян высказал по радио свое требование, Фауст сообщил ему по телефону, что в лице Леони речь идет о важном свидетеле, с которого ни в коем случае нельзя снимать маскировку. Надо немедленно штурмовать, чего бы это ни стоило.

— Я ошибалась в вас, — продолжала извиняться Ира, — и мне очень жаль.

— Ну тогда, значит, мы квиты по меньшей мере в одном вопросе. — Он повернулся, и они вместе двинулись по длинному коридору, в конце которого их ждала истинная причина их сегодняшней встречи. — И я допустил большую ошибку: думал, вы с Гетцем заодно. Только поэтому я вообще позволил вам сесть с ним в вертолет. — Штойер старался говорить не слишком резко. При этом он, собственно, мог даже не волноваться, примет ли она его слова всерьез. Он спас ей жизнь, установив местонахождение Гетца по мобильнику, вскоре после того, как сигналы транспондера вертолета исчезли с монитора. Если бы Ира ответила на звонок, она избежала бы ужасного шрама в паху. Врач «скорой помощи» поспел на место, возможно, и не в последнюю секунду, но в последнюю минуту точно.

— Думаю, что мы друг друга правильно поняли. Я все еще считаю вас неспособной вести переговоры. Вы больны. Лабильная алкоголичка. В этом я не ошибся… — Последние слова он подчеркнул тоном. — Поэтому и только поэтому я с самого начала не хотел вашего присутствия на месте происшествия.

— Когда вы узнали? — спросила она. — Когда вам стало ясно, что это он?

— В первый раз у меня возникло подозрение, когда Гетц захотел непременно сам встретить Леони в аэропорту. Но я еще долго не был уверен в этом. Я знал одно: если агент покажет себя, то это произойдет на крыше МСВ. — Он остановился и взглянул на нее. — Как вы вообще все это выдержали? Психически, я имею в виду.

Легкий смех Иры отозвался эхом в пустых бетонных стенах.

— Физически ведь, наверное, видно, что я развалина?

Штойер сердито сжал уголки рта.

— Я спрашиваю из-за вашей дочери.

Прежде чем ответить, Ира нервно провела рукой по волосам.

— По крайней мере в этом пункте Гетц сказал правду.

Они двинулись дальше, при этом неосознанно шагая в ногу.

— Так как же с ней? — Штойер спросил лишь из вежливости — самую важную информацию он уже знал. Преступник сначала дал Китти успокаивающие средства, а потом ввел наркотик. Второй укол, с ядом, не был сделан, потому что Гетц позвонил киллеру на телефон Китти. — Если бы вы мне доверились, наемный убийца не ускользнул бы от нас.

Они подошли к двери, ведущей в переднюю комнаты допросов. Рослая женщина-полицейский, которая только что листала иллюстрированный журнал, встала, приветствуя шефа спецназа и открывая перед ними дверь.

Штойер пропустил Иру вперед. Войдя в комнату, они встали на некотором расстоянии друг от друга перед зеркальным стеклом, через которое можно было заглянуть в соседнюю комнату.

Ян Май выглядел хорошо. Если бы Штойер не знал всех обстоятельств, его можно было бы принять за адвоката. Штойер взглянул на Иру, но она не могла отвести взгляда от красивой женщины рядом с Яном, которая одной рукой гладила волосы своего жениха, а другой крепко держала ребенка, чтобы он случайно не упал с квадратного металлического столика.

40

Хилый кондиционер нового тюремного корпуса не справлялся даже с охлаждением маленького помещения допросов. Разве что разносил целый вихрь бактерий. Словно в доказательство этого Ян Май приложил ко рту накрахмаленный льняной платок и откашлялся. Потом высморкался.

— Теперь вы довольны? — нарушила Ира молчание, наполнявшее помещение, после того как они вошли.

— Я счастлив, что Леони и мой ребенок живы, да, — улыбаясь, ответил он. — Я вам за это очень благодарен.

— О нет. — Ира покачала головой и указала большим пальцем на зеркальное стекло за своей спиной. — Ваша похвала не по адресу. За это благодарите Штойера.

Ловкий ход шефа спецназа в последние дни обсуждали все средства массовой информации.

Сначала Штойер планировал заменить Леони двойником. Но никто не мог предвидеть, насколько в действительности опасен Ян и не впадет ли он в безумие, обнаружив подмену на крыше. Так что Леони вооружили пуленепробиваемым жилетом класса IV. То, что на крыше выглядело как массаж сердца, оказалось тщетной попыткой санитара обнаружить внутренний источник кровотечения. Потом выяснилось, что Леони от ужаса откусила себе кусочек языка. Когда Гетц вынудил Штойера вновь погрузить в вертолет немного раненную женщину, его люди уже знали что делать. Еще на лестничной площадке Леони заменили двумя пластиковыми манекенами. Внизу у здания МСВ уже ожидали три машины «скорой помощи», которые должны были ехать с манекенами в совершенно разных направлениях, чтобы киллеры не знали, в какой машине находится реальная Леони.

Гетц отправился к Шувалову не просто с манекеном — в кукле находился передатчик GPS, который в конечном итоге и привел полицию к мафии.

— О чем это вы сейчас беседовали со своей невестой? — поинтересовалась Ира.

Когда они вошли, Леони пожала Ире руку и молча покинула комнату с ребенком на руках.

— Я сообщил ей отличную новость, которую узнал от своего адвоката. Что, если мне немного повезет, третий день рождения своей дочери я буду праздновать на свободе, — ответил Ян. — А если повезет совсем крупно, то я получу «электронные кандалы»[44] и смогу отбывать наказание под домашним арестом.

— По программе защиты свидетелей?

— Да, вместе с моей семьей.

— Прекрасно. А не хотите ли услышать еще кое-что хорошее и от меня?

Он с подозрением взглянул на нее.

— Вам ведь хочется услышать признание в том, что вы раскрыли крупный заговор?

В конце концов Ян действительно оказался прав. Фауст отправил Леони на программу защиты свидетелей по собственному усмотрению, минуя официальные учреждения. Из изъятых материалов подготовки к его процессу однозначно следовало, что он никогда и не собирался снова возвращать Леони в Германию.