Книга Убийство моей тетушки. Убить нелегко (сборник) - Ричард Халл

Когда же я попросил Николаса выполнить его часть работы, он тут же встал в позу. Нельзя, говорит, начинать работу без уверенности в оплате. Так никто не делает. В общем, обычная демагогия. Он всегда, когда ему выгодно, говорит одно и прямо противоположное, если это не соответствует его интересам.

Но я на болтовню внимание обращать не стал, а решил действовать самостоятельно. Тем более Томас этой работой заинтересовался. Он вообще любит рисовать, особенно когда ему что-то нравится. Корпение над маленькими эскизами и шрифтами он считает скучным занятием, и я с ним согласен. Другое дело, когда есть красивая натура и можно не жалеть красок. Николас на него постоянно давит, требует, чтобы рисунки лишь оттеняли его замечательные перлы. Конечно, Томас всем этим сыт по горло. Да и кому такое понравится?

В общем, рисунки для рекламы продукции консервной фабрики он взялся делать с энтузиазмом. В этой работе его никто не контролировал. Приятно творить, когда над тобой никто не стоит. Томас выбирал время, когда Латимера не было в офисе, что оказалось не так уж трудно. Николас чаще отсутствовал, чем присутствовал.

Мне его рисунки понравились. Яркие, сочные, красочные. Ароматная клубника, сливы и другие фрукты и овощи буквально просились, чтобы их съели. Рассмотрев рисунки, я не поскупился на похвалу.

А вот Николас, обнаружив их, пришел в бешенство. Смешал работу Томаса с грязью. Только потому, что они были сделаны не под его руководством. Что он сказал художнику, я не знаю, но, наверное, задел его профессиональную гордость, потому что Том после происшествия страшно рассвирепел – это я узнал от мисс Уиндэм. Николасу повезло, что у Томаса в тот момент под рукой не оказалось ничего тяжелого. Линейка, которой он пользовался для разметки, лежала в углу на полу, а кисточкой если даже и треснешь обидчика, то безболезненно.

Поиздевавшись над Томасом, Латимер кинулся ко мне и повел себя так, что я, человек отходчивый, подобного не забуду. Когда он завтра заявится в офис, я ему такое скажу, мало не покажется, и не позволю возразить. Просто зажму рот ладонью и заставлю выслушать все. У него не получится сбежать, как сегодня.

Он врывается ко мне в кабинет. Волосы растрепаны, глаза выпучены, щеки горят. Достает из папки рисунок Томаса и, насмехаясь, начинает рассматривать, затем повторяет с другим рисунком, потом со следующим. Фальшивый смех становится все громче.

Наконец, чтобы эффектно завершить представление, он решил демонстративно порвать рисунки. У него это получилось настолько неуклюже, что впору было пожалеть мерзавца. Он взял сразу два, но порвать их, видимо, силенок не хватило – так что разорвался только один, а другой лишь чуть помялся. Я резко поднялся с намерением прекратить этот вандализм, но он успел выскочить за дверь.

Не сомневаюсь, в его собственном представлении это выглядело так, будто он порвал рисунки на мелкие кусочки и бросил мне в лицо. Вообще, он попытался это сделать – бросил один обрывок, но промахнулся.

Если бы этот трус не сбежал, я бы вытряс из него всю душу, но догонять не захотелось. Разберусь с ним завтра, он ведь все равно придет в офис. Вот и поговорим. Как следует.

Видимо, дома он сообразил, что натворил, и испугался, потому что утром в офис не заявился, предупредив по телефону, что придет к ланчу или чуть позже, несмотря на то что у нас полно работы. Надо делать рекламу «Галаца». Думаю, к чаю заявится. Почему не выпить чашечку с бисквитом, если платить не надо.

Должен признаться, что я тоже сейчас не способен работать. Пока не разберусь с ним, не успокоюсь. Сегодняшнее утро уже потеряно. Обычно, если у меня ни с кем не назначена встреча, я просматриваю рекламу в провинциальных газетах. Как правило, сочиняют ее сами производители, так что качество оставляет желать лучшего. Любителя от профессионала отличить несложно. О Николасе я молчу, его продукция вообще ни под какую категорию не попадает.

Я выбираю самую слабую рекламу и затем навожу справки о производителе. Если он внушает доверие, предлагаю ему наши услуги: «Не хотелось бы вам иметь надлежащую рекламу своего товара? Обойдется это не дороже, чем сейчас, а может, и дешевле. Мы знаем, как выгодно купить в газете рекламное место».

Конечно, получается не всегда. Во-первых, предлагая свои услуги, надо постараться не обидеть того, кто эту рекламу сейчас поместил в газете. А во-вторых, Барраклаф не любит, когда в разговорах с клиентами я намекаю на возможность дешево купить рекламное место. Для нас это невыгодно.

Но сегодня утром я занялся совсем другим. Вот сижу, пишу эти заметки и думать могу лишь о том, что будет, когда Латимер наконец соизволит появиться.

К чаю, не иначе.

Попытаюсь представить, как это будет. Мисс Уиндэм подаст чай сначала Барраклафу, а потом Николасу. Он, конечно, попросит ее принести какую-нибудь совершенно ненужную бумажку. Лишь бы мне досадить. Как только она войдет в мой кабинет, я тут же отправлюсь к нему. На то, чтобы высказать ему мои мысли, уйдет минут десять. Как раз за это время мой чай остынет. Можно не сомневаться, что я застану Николаса отдыхающим, хотя он сегодня еще палец о палец не ударил. Этот бездельник превращает чаепитие в своеобразную церемонию, требующую минут пятнадцать, не меньше.

Вот тогда я и заговорю, а он будет слушать. Если не будет – заставлю. Неплохо бы заранее продумать речь.

Впрочем, основные мысли изложены тут, на бумаге. Думаю, следует больше напирать на его лень и необязательность, чем на неспособность к работе. Это оставит ему возможность в будущем доказать мне, что он может работать лучше. Значит, главная линия тут должна идти в направлении «…сейчас ты работаешь плохо, потому что…», и затем я приведу примеры его разгильдяйства.

Также надо четко указать, где он мог сработать лучше. Можно было бы упомянуть и «Флукицид», но это для него, как для быка красная тряпка, а мне не хочется снова затевать по этому поводу спор. А вот о рекламе бижутерии Энрикеса разговор завести стоит. Но говорить буду я один, а он пусть слушает.

Покончив с этим, я затрону более серьезный вопрос – его вздорное поведение. Его готовность причинить вред себе назло другому, точнее «Агентству», чтобы досадить мне. Иными словами, Николас должен осознать, что глупо с его стороны и невыгодно для фирмы все время препятствовать новым идеям только потому, что они исходят не от него. К тому же он ничего дельного ни разу не предложил, а то, что предлагал, только мешало работе.

Закончу я историей с рекламой консервной фабрики в Грейфилдсе и попрошу впредь не устраивать детских истерик, когда что-то делается без его ведома. Это будет прекрасный пример того, как он тормозит работу «Агентства». Ему давно пора понять, что при всем его отношении ко мне цели у нас общие. «Агентство» должно зарабатывать деньги, если мы хотим существовать дальше.

Думаю, такие простые истины Николас Латимер способен уяснить. Позлится несколько дней, а потом до него дойдет. Это единственный путь как-то наладить отношения. Неприятный, но придется по нему пройти.

Однако для этого Николас Латимер должен внимательно вслушиваться в каждое мое слово и, уж конечно, не перебивать. Я этого не потерплю. Как я уже упоминал, если понадобится сила, за этим дело не станет. Честно говоря, я даже надеюсь, что такое случится, потому что тогда у меня будет возможность отомстить за свой подбитый глаз. Потом я как ни в чем не бывало пожурю его, мол, надо быть осторожнее, как он мне тогда сказал. Хотелось бы и грязью его как следует вымазать, но где ее возьмешь в офисе. Правда, можно попытаться ее чем-нибудь заменить.