Книга Man and Boy, или Мужчина и мальчик - Тони Парсонс

— Давайте я возьму это, — сказал Ричард.

Я отдал ему коробку, и он водрузил ее на стол.

Мы неловко улыбнулись друг другу. Он оказался не таким, как я ожидал: более скромным, мягким, менее наглым, чем я представлял себе.

— Для Джины это великий день, — сказал он.

— Это великий день для нас всех, — ответил я.

— Разумеется, — быстро согласился он, — но Джина… вы же знаете, она по гороскопу — Весы. Дом, семья для нее — прежде всего.

— Да, это верно.

Он был не совсем таким, как я ожидал. Но это, разумеется, не означало, что он не был старым хреном.

— А что Пэт? — спросил он. — Какой у него знак?

— «Пожалуйста-уберите-в-моей-комнате», — попытался отшутиться я.

Джина вышла из новой комнаты Пэта и улыбнулась мне.

— Спасибо, что помог ему переехать.

— Не за что.

— И спасибо за все, — сказала она, и на секунду я узнал в ней ту Джину, которая любила меня. — Я понимаю, как много он для тебя значит.

— Любить означает понять, когда нужно отпустить — напомнил я.

* * *

Я не заметил эту машину. Я вырулил на своей «Эм-Джи-Эф» на главную дорогу, и вдруг черное такси резко рванулось в сторону, чтобы не столкнуться со мной. Пронзительно загудел гудок, резина взвизгнула, лицо водителя исказила гримаса ярости. Все головы обернулись, чтобы посмотреть на придурка в спортивной машине с изрезанной крышей.

Я свернул на обочину и остановился там, глубоко дыша, стараясь хоть как-то усмирить свое сердце, а море машин вокруг меня то приливало, то отливало. Руки дрожали. Я со всей силы сжал руль, пока костяшки пальцев не побелели, и постепенно успокоился.

Тогда я медленно двинулся к дому, ведя машину с особой осторожностью, потому что понимал, что мое сознание едет по какой-то совсем другой дороге, то и дело отвлекаясь на черно-белую фотокарточку отца и сына в фотоальбоме и на обрывок старой песни о страннике, который чувствует себя чужим в раю.

— Как ты считаешь, папа, — спросил я вслух, потому что мне действительно нужно было поговорить со своим отцом и узнать, что он думает на этот счет, — правильно ли я поступил?

40

Мы услышали церковные колокола раньше, чем увидели саму церковь.

Большой черный «даймлер» свернул налево, на Фаррингдон-роуд, и, пока мы катились по длинному узкому туннелю, спускающемуся к реке, колокола звонили для Марти и Сибхан.

Мы снова повернули налево, вырулив на маленькую площадь Клеркенвелл, и церковь, казалось, заслонила собой все небо. Марти нервно ерзал на заднем сиденье лимузина в своем выходном костюме, искоса глядя на гостей, которым раздавали бутоньерки у входа в церковь.

— Может, мы несколько раз объедем вокруг? — сказал он. — Пускай они немножко подождут.

— Это должна делать невеста, Марти. А не ты.

— А ты точно не забыл…

Я показал ему два золотых кольца.

Он кивнул.

Ничего не оставалось, надо было делать то, что мы должны делать.

Мы выбрались из «даймлера», колокола звонили так громко, что пи о чем другом думать было невозможно. Марти все время расстегивал и застегивал пуговицы на своем парадном пиджаке, пока мы поднимались по крутым каменным ступеням церкви, улыбаясь и кивая тем, кого мы знали, и даже тем, кого не знали. Мы прошли полпути, и Марти вдруг наступил на что-то. Мне пришлось схватить его за руку, чтобы он не споткнулся.

Марти поднял с земли пластмассового человечка ростом чуть больше двадцати сантиметров. На нем был бледно-лиловый смокинг, атласные брюки, покрытые блестками, и белая атласная рубашка. И он был то ли подпоясан широким поясом- шарфом, то ли его живот плотно забинтовали. Один белый ботинок где-то потерялся.

— Ну и кто это? — спросил Марти. — Либерас, что ли, мать его?

— Это не Либерас, — ответил я, забирая у него игрушку. — Это Диско-Кен.

Солнце проглядывало сквозь витражи, освещая маленькую девочку. Она бежала к нам по проходу между скамьями, придерживая рукой шляпку, желтую, под цвет нарядного платья.

— Пегги! — позвал я.

— Диско-Кен, — сказала она, забирая у меня свою игрушку. — Я его искала.

Потом появилась Сид, глядя на меня из-под полей большой черной шляпы. Шляпа была ей великовата. Вероятно, она купила ее еще до того, как обрезала волосы.

— Я пошел, — сказал Марти. — В алтарь.

— К алтарю, — поправил я.

— Что, я не знаю, что ли, куда мне идти? — нахмурился он.

— Удачи, — улыбнулась ему Сид.

Мы проводили его взглядом, а потом посмотрели друг на друга.

— Не ожидал тебя здесь увидеть.

— Я приглашена со стороны невесты.

— Ну конечно. Сибхан ты очень нравишься… Как дела?

— Нормально, все нормально. Правда. У нас все в порядке. А как Пэт?

— Он теперь живет с Джиной. Похоже, что так лучше. Ты его сегодня увидишь.

— Пэт придет? — обрадовалась Пегги.

— Он паж.

— Вот здорово! — сказала она и нырнула обратно в церковь.

— Он счастлив? — спросила Сид. Я понял, что ей это действительно небезразлично, и в эту секунду мне так захотелось прижать ее к себе.

— У них небольшие трения с Джининым молодым человеком. Ричард не привык к такому обращению, ему не нравится, когда Пэт дубасит его по голове своим световым мечом. А я все время говорю: «Не так, сынок, когда будешь его бить, целься в глаз».

Сид покачала головой и улыбнулась:

— Что бы ты делал без своих шуточек, Гарри?

— Не знаю.

— Но ты с ним видишься?

— Постоянно. Все выходные и один день в середине недели. Мы еще не решили насчет школьных каникул.

— Должно быть, ты по нему скучаешь.

— Такое чувство, что он все еще со мной. Я не знаю, как это объяснить. Хотя он и уехал, я все время чувствую его рядом. Но на его месте большая дыра. Похоже, что его отсутствие ощущается так же сильно, как присутствие.

— Даже когда ребенка нет рядом, он по-прежнему владеет твоим сердцем. Это и означает быть родителем.

— Ты права. А как Джим, нормально?

— Не знаю. У нас ничего не получилось. Не стоило даже пытаться.

— Ну, ты пыталась ради Пегги. — Я надеялся, что только ради Пегги, а не из-за того, что по-прежнему любит Джима. — Ради Пегги стоило попытаться.

— Ты так считаешь?

— Конечно.

Она показала на «даймлер», медленно движущийся мимо церкви. На заднем сиденье видны были женщина в белом и мужчина средних лет. Машина скрылась за углом.