Книга Ловцы ветра - Владимир Клименко

– В том-то и дело. Кто второй, непонятно.

– Ее помощник, дух, сообщник?

– Не знаю. Но мы сейчас беззащитны перед ними на берегу, А для того чтобы добраться до остальных на лодке, они сначала попытаются убить нас.

– И ты не знаешь никакого колдовства, чтобы остановить их?

– Это совсем другие колдуны, и у них другие знания. Я их не понимаю. Но что-нибудь сделать попытаюсь.

Шаки вдруг, мелко семеня, побежала по берегу, потом сильно оттолкнулась и взлетела. Полет ее был неуклюж и неровен – точь-в-точь перепелка, прикинувшаяся раненой и уводящая охотников от своего гнезда. Как бы то ни было, первого яруса веток, начинавшихся где-то на десятиметровой высоте, она достигла.

Глядя на нее снизу, Бакаль убедился, что Шаки оседлала горизонтальный сук, потом поднялась и прошла по нему, как по канату.

– Иди, – услышал он. – И будь осторожен. Я попытаюсь прикрыть тебя сверху.

На этом разговор закончился. Бакаль понимал, что следует соблюдать тишину и теперь надо положиться только на собственное умение выжить и победить.

Он сразу вспомнил все. Западный поход, когда ольмеки двигались к Тикалю многотысячной армией, сметая на своем пути деревни, города и храмы. Себя – юным, семнадцатилетним, когда его за ловкость и необычайную удачливость назначили в разведку и он крался вместе с двумя такими же юнцами по пампе, где укрытием могли послужить только случайный камень или колючий куст опунции. Он вспомнил своего первого врага, из такого же разведывательного отряда, с которым они столкнулись на равнине, и первое свое убийство. А потом была битва, в которой никто уже не прятался и нужно было заботиться только об одном – чтобы не осталась неприкрытой спина для коварного удара.

Бакаль поудобнее перехватил мачете и шагнул в сельву.

Собственно говоря, сказать «шагнул» было неправильно, он нырнул в густую поросль колючего кустарника, оцарапал плечо и не почувствовал боли. В тот же самый момент он забыл о Шаки, словно она не следовала за ним по деревьям, переходя, а иногда перелетая с ветки на ветку. Не годится воину полагаться на чужую помощь.

Наконец из предвещавших непогоду туч полил дождь. И без того большая влажность стала абсолютной. Не имея возможности пробить зеленую крышу деревьев напрямую, дождь струился по исполинским стволам, капал и переливался с яруса на ярус, стекал под ноги, превращая зыбкую почву в болото.

Куда идти, Бакаль не знал. С одинаковым успехом он мог вернуться по собственным следам, пойти вдоль берега по течению, повернуть на юг навстречу ветру. Но больше всего Бакаль боялся заблудиться. Единственным ориентиром пока была река, там же на бателоне сейчас оставались его товарищи, поэтому Бакаль предпочел идти, не слишком удаляясь от берега.

Вскоре колючие заросли тикуаре кончились и потянулись плотно стоящие, но все же вполне проходимые маленькие пальмочки, названия которых Бакаль не знал. Но видимость оставалась плохой – не более пяти-шести шагов. Мачете со свистящим и одновременно хлюпающим звуком врубался в листву и ветки. Каждый раз при этом Бакаля обдавало, а вернее, окатывало с ног до головы водой, так что он чувствовал себя скорее пловцом, чем пешим путешественником.

С началом дождя сельва примолкла. Прекратилась возня на ветках, перестали летать птицы, исчезли кровососущие насекомые. Но это Бакаля уже не радовало. Он словно оказался один на один не только со своим невидимым противником, но и с молчащей и потому совсем непонятной сельвой.

Карабин пока только мешал. Два раза, когда чувство надвигающейся опасности становилось особенно невыносимым, Бакаль останавливался и снимал оружие. Он стоял, держа палец на спусковом крючке, напрасно прислушивался, а потом опять перекидывал карабин за плечо.

Он не знал, какого противника сейчас встретит. Та женщина-брухас, которую Анита ему показала из окна гостиницы, выглядела вполне безобидной. Но он кожей, всем своим существом чувствовал, что сила и ненависть преследующего его врага никак не соотносится с вполне мирным обликом обычной горожанки. Да и опыт предыдущей жизни говорил об обратном. Когда-то он знавал других брухас. Они тоже выглядели как обычные люди, и все же даже жрецы, случалось, обращались к ним за советом или за помощью и боялись их. Это вечное знание темной силы, идущей из глубины тысячелетий, не могло быть случайным. Оно существовало всегда и всегда выживало, как бы ни менялись обстоятельства. Бакаль когда-то и сам считал себя чем-то сродни брухас благодаря своему скрытому умению двигать предметы, не прибегая к помощи рук. Но как же он тогда ошибался!

Бакаль рубанул заслонявшую ему путь хрупкую пальмочку, и на него сверху обрушился целый водопад. И до этого на нем уже не оставалось ни одной сухой нитки, но на этот раз окатило так, что он на миг потерял возможность видеть. Вытирая с лица воду, Бакаль воткнул мачете в землю. И в этот момент он увидел себя.

Нет, это не было каким-нибудь отстраненным зрением, и это не была галлюцинация. Навстречу ему, неуклюже проламываясь через подлесок, брел человек, которого Бакаль не смог бы перепутать ни с кем, потому что это был он сам. Та же промокшая насквозь одежда, слипшиеся и падающие на глаза волосы, немного косолапая походка. Да что тут говорить, это был он, точно он, только почему-то совершенно чужой и страшный.

– Не подходи! – крикнул Бакаль и попытался снять карабин, но мокрый ремень прилип к одежде, карабин не поддавался. Тогда Бакаль схватил мачете.

– Эй, друг! – услышал он в ответ хриплый, как будто придушенный голос. – Почему ты нервничаешь?

Незнакомец, а вернее – его близнец, дубль, если угодно, даже не замедлил шага. Бакаль понял, что он и не остановится, потому что его цель – он сам. А что произойдет, когда это чудовище приблизится к нему, схватка, борьба или полное растворение Бакаля в себе самом – он не знал. Но такой первобытный, всепоглощающий ужас поднялся откуда-то из глубин сознания при виде этой неотвратимой походки, этих глаз, не выражающих ничего, кроме пустоты, что Бакаль закричал, словно уже оказался в чьих-то беспощадных лапах и теперь погибал. Он стал отступать, насколько это позволяли сделать густые заросли, запутался в ползучих стеблях и упал на спину.

– Не подходи! – заорал он еще истошнее и выставил перед собой мачете, как меч.

Он не знал, что следует сделать, чтобы страшный пришелец оставил его в покое, дал хотя бы перевести дух. Бакаль, отползая, уперся в ствол дерева и приподнялся. Затем, понимая, что от этого зависит его жизнь, словно на последней игре, когда надо было направить тяжелый мяч в кольцо, попытался оттолкнуть пришельца взглядом.

Бакаль не рассчитывал на успех. Все так же его тело продолжал сковывать ужас, не слушались дрожащие руки, поэтому всю оставшуюся силу он постарался вложить в свой взгляд, хотя уже не надеялся ни на что.

Но его страшный двойник, не дойдя до него двух шагов, вдруг остановился. Он протянул вперед руки, и те словно наткнулись на невидимую преграду.

– Эй, парень! -сказал двойник. – Давай поговорим. Для того чтобы разговаривать, Бакаль был слишком испуган.