Книга По следу саламандры - Александр Бирюков

После съемок «Девы Озера» Грея вышла на сцену и доказала, что может не только красиво молчать.

Некоторое время о ней ничего не было слышно, потому что она вышла замуж за фабриканта — производителя оружия.

Глава синдиката Мидла, владелец одного из крупнейших состояний в Мире, нажил все, что имел, продавая в нарушение Договора новейшие системы вооружений врагам отечества.

Новоиспеченный муж оказался невероятно ревнивым и попытался скупить все копии скандального мультифотографического фильма, чем только подогрел к нему общественный интерес.

Жизнь Грей в главном доме в окружении немногочисленных слуг, среди драгоценностей и модных нарядов, со стороны могла показаться безоблачной.

На самом деле знаменитая актриса стала очередным выгодным приобретением Мидла наряду с произведениями искусства и дорогими паромоторами.

Супруг не отказывал себе в удовольствии похвастаться красавицей женой не только перед сливками своего сословия, но и перед лендлордами.

Крысиным чутьем этот ничтожный прыщ угадал силу ее воздействия на людей. Стоило Грее рассеянно улыбнуться — и Огдену Берлаху Мидлу прощали всю его нечистоплотность в делах и неизящество манер.

Его принимали всюду. Его хотели видеть. Ему покровительствовали и попустительствовали. Лишь бы только еще раз увидеть огненный завиток волос на мраморном виске Грей. Лишь бы только услышать ее голос, исполненный трепетного дыхания.

Она двигалась, дышала и говорила так, будто едва сдерживала вопль экстаза, готовый вырваться из ее груди, будто находилась на грани величайшего наслаждения и смерти. И с кажущейся легкостью канатоходца она ловко балансировала на этой грани.

За неимением других интеллектуальных занятий Грея присутствовала на производственных совещаниях, внимательно слушала и вникала в сложнейшие технические вопросы.

Расчетчики ошибались в элементарных вычислениях, а почтенные ученые мужи во время докладов сбивались с мысли, замирая в мечтательном ступоре.

У нее была феноменальная память и цепкий хододный ум.

«Я любопытна, как белка. С детства мне все вокруг было интересно», — говорила она в краткие периоды расположения к беседам.

Лаборатории Мидла работали над созданием управляемых вооружений различного рода.

Пушечные снаряды и самодвижущиеся морские мины, дистанционно управляемые с помощью проводов или с использованием принципов беспроводного телеграфа обещали совершенно изменить лицо войны.

Однако специалисты, которых, по слухам, возглавлял легендарный и таинственный Жиль Моор, так и не смогли преодолеть как технологических трудностей проводного управления, так и недостатков классической радиопередачи.

А природного ума молодой женщины, не имевшей специального образования, как выяснилось позже, хватило на то, чтобы понять суть проблем, пронести информацию через годы и, в конце концов, оттолкнувшись от нее, предложить простое до гениальности решение в смежной области секретных передач на дальние расстояния.

После четырех лет неудачного замужества, подсыпав снотворного горничной, достойная госпожа Мидл совершила хрестоматийный побег из замка, принадлежащею супругу.

Дело обошлось без веревочной лестницы — переодевшись в платье супруги привратника — жрицы огня, Грея просто вышла через привратницкую.

Вращаясь в окружении мужа, она, вероятно, лучше других представляла масштабы грядущей угрозы войны и не рискнула остаться на виду рядом с ним.

Ее искали. Активно, но недолго. Началась война, и у Берлаха Мидла появились куда более серьёзные проблемы.

Актрисе не пришлось обивать пороги агентств, так как ее дебют был настолько громким, что забыть его производители мультифотографа не могли.

Так судьба снова свела ее с ненавистным Мэдоком.

Однажды импресарио Оутс Мэдок заставил ее лечь на стол хирурга. Он хотел получить совершенную женщину, а для этого нужно было исправить в ней кое–что. Лекарь был мастером. И только совсем близко можно видеть тонкую сеточку белых шрамов на ее спине.

Это было — тридцать пять зодиаков назад.

С тех пор она не изменилась.

Она вновь поет:

Подарите мне белого волка.

Не большого, а просто щенка.

Я построю загон на лугу.

Я научу его щипать травку.

Я буду с ним гулять.

Я позабочусь о нем, как о сыночке.

Я выращу самого доброго волка

На всем белом свете.

И однажды он выплюнет травку

И мамочку съест.

Она снова с Мэдоком, искалечившим ее когда–то. Она отомстила — Паук свихнулся на ней.

Пресловутое «лекарство, которое она давала всем понемногу» достигло цели — Мэдок не мог дышать никаким другим воздухом, кроме того, который хранил тень ее присутствия.

Она не изменится и через много–много лет. И будет стоять на сцене — голая — раскинув руки. И впитывать обожание каждой клеточкой беломраморной кожи. И из ее глаза покатится слеза.

О, как же долго живут фейери!

Даже если у них ампутировать крылья.

Они живут очень долго и даже под звуки Песни ангела Последнего Дня выглядят молодыми.

Кантор, разумеется, понятия не имел, каким его видят глаза Греи. Эти лиловые бездны никогда не выдавали истинного к нему отношения. Да он и не позволял себе задаваться таким вопросом.

Она видела перед собой плечистого, рослого молодого мужчину, даже плотный элегантный костюм не мог скрыть его физическую мощь.

При малейшем движении плеча было видно, как под сукном ходит плотный ком мускулов. Это было тело, полное сокрушительной силы.

Он говорил резковатым, с хрипотцой баритоном, подходившим к его манерам — человека целеустремленного и знающего себе цену.

Временами ей безотчетно хотелось прикоснуться к нему, даже коснуться губами мускулистой шеи, и удивление мерцало в ее глазах, когда она ловила в себе и сдерживала эти позывы.

Ей хотелось, чтобы он вежливо, но мощно нажал на ее плечо, развернул и увлек к двери, прочь из этого ненавистного дома.

Когда–то давно она позавидовала воображаемому преступнику или преступнице, что окажется на пути антаера Кантора. Она вообразила, как он произносит: «Властью, данной мне судом Совета синдикатов и по поручению Главного полицейского управления, я приказываю вам следовать со мной!» И властно берет ее за локоть.

Уж она попыталась бы тогда оказать сопротивление, не слишком, а только чтобы ощутить его силу.

И она даже представляла себе допрос.

«Говорите! — приказывает он. — Расскажите мне всё!»

И слезы наворачивались на глаза от желания рассказать ему действительно ВСЕ — всё, что было на душе.