Книга Смерть ради смерти - Александра Маринина

– Почему я даже в выходной день не могу побыть в тишинеи покое! – кричал он. – Раз уж завтра ты вынуждаешь меня целый деньобщаться с этими ублюдками, то я немедленно уезжаю на озеро. Мне нужен покой иодиночество, иначе я не могу работать, я двадцать лет твержу тебе это, а тыпостоянно подсовываешь мне всяких дегенератов, с которыми я долженразговаривать. Оставь меня в покое хотя бы сегодня! Алмаз, поехали на озеро!

Он выскочил из дома, хлопнув дверью, вывел машину из гаражаи с ревом умчался. Ведя автомобиль по Минскому шоссе, он еще раз перебирал впамяти всю последовательность предстоящих сегодня действий. На заднем сиденьележал его «дипломат» с дискетой и маленькая коробочка с завернутой в ватуампулой. Кажется, он все предусмотрел, больше ему ничего не понадобится. Да,чуть не забыл. Ключи. Ключи от квартиры Шитовой. Они будут нужны ему на тотслучай, если ее не окажется дома. Он все продумал, все варианты просчитал. Еслиона дома – один сценарий, если ее нет – другой, но результат будет один и тотже: Надежда Шитова умрет от цианида, так и не успев понять, что ошиблась приопознании. И в смерти ее обвинят Гену Лысакова, улики будут – ого-го! От такихне отопрешься. Хорошо, что он, убив Галактионова, прихватил с собой егокомплект ключей, среди которых были и ключи от квартиры Шитовой. Он тут жеотнес их в «Металлоремонт» и сделал дубликаты, буквально за сорок минут ему ихизготовили. В тот же день вечером он тихонько открыл дверь той квартиры иположил ключи Галактионова на место – на столик в прихожей, где он их и взялнесколько часов назад. Ключи непременно надо было вернуть на тот случай, еслибы ему неслыханно повезло и смерть Александра приняли бы за самоубийство. Вэтом случае отсутствие ключей могло бы помешать удачному развитию событий. Он иампулу с неиспользованным цианидом не стал уносить с собой, оставил рядом спокойником, предварительно протерев и прижав несколько раз к еще теплым пальцаммертвеца. Отыщется свидетель, который скажет, что Галактионов просил егодостать синильную кислоту. Сам просил, сам и отравился. Вот он, яд, на столике,никуда не делся. И вот они, ключи. Картинка могла бы получиться – загляденье.Что-то, видно, не связалось, хотя задумано было хорошо. Интересно, что же онпроглядел, забыл, не предусмотрел, почему менты догадались, что Галактионоваубили?

Въехав в город, он кратчайшей дорогой направился к улице, накоторой жил Геннадий Лысаков. Остановив машину недалеко от подъезда, оннесколько минут посидел в машине, собираясь с мыслями, еще и еще раз мысленнопроигрывая всю задуманную комбинацию, вспоминая нужные слова и действия.Наконец решительно вышел из машины. Алмаз, которому было обещано «на озеро»,почувствовал, что его обманули, привезли не на озеро, а обратно в город. Здесьпахло совсем по-другому, и звуки были совсем другие, не такие, как у лесногоозера. Всю дорогу он лежал на заднем сиденье, ему даже не нужно было подниматьголову и смотреть в окно, чтобы понять, что хозяин его обманул. Пес обиженносопел, уткнувшись мордой в лапы, и даже не сделал попытки выйти из машины вследза горячо любимым хозяином.

Поднявшись к квартире Лысакова, он решительно надавил кнопкузвонка. Дверь открылась почти сразу.

– Здравствуйте, – растерянно произнес ГеннадийИванович.

Вид у него был не самый лучший. Несмотря на чисто выбритыещеки, выглаженные брюки и свежую рубашку (видно, ждал, что в любую минуту егомогут вызвать к следователю или прокурору), он выглядел осунувшимся,измученным, раздавленным. Он выглядел в точности так, как должен выглядетьчеловек, который не понимает, что происходит и в чем его обвиняют, но которыйуже успел понять, что доказывать свою невиновность бесполезно и остаетсянадеяться только на чудо.

– Здравствуйте, Геннадий Иванович, – он постаралсявложить в свои слова как можно больше приветливости и радушия. – Япозвонил на Петровку, мне сказали, что я могу вас навестить, это не запрещено.

– Проходите, пожалуйста, – пробормоталЛысаков. – Мне очень приятно, что вы… Что вы…

Голос его дрогнул, и он запнулся.

– Геннадий Иванович, я уверен, что произошло какое-точудовищное недоразумение, но я надеюсь, что в самое ближайшее время все встанетна свои места и милиционеры будут перед вами извиняться. А пока давайте вообщене будем касаться этой неприятной темы. Я пришел к вам по делам службы, ну воткак будто вы на больничном или в отпуске, а институтские дела требуютнеотложного решения. Договорились?

– Конечно, конечно, – закивал Лысаков с видимымоблегчением.

Он провел гостя в большую светлую комнату, обставленнуюудобной мягкой мебелью. В углу у окна стоял письменный стол с компьютером ипринтером.

– Чем вас угостить? – спросил Лысаков. – Чай,кофе? Может быть, хотите что-нибудь выпить?

– Вот выпил я бы с удовольствием, – кивнулон. – Но только если вы составите мне компанию.

– Я не могу. Это одно из условий, при которых меняоставили дома, а не заперли в кутузку.

– Понимаю, – очень серьезно ответил он. –Тогда кофе. Вы поставьте чайник, пока он греется, мы с вами решим кое-какиепроизводственные вопросы.

Лысаков вышел на кухню, а гость тем временем достал из«дипломата» тонкую пластиковую папочку с бумагами и дискету. Папочку он положилперед собой на стол, а дискету сунул в карман.

– Геннадий Иванович, вы член комиссии по уничтожениюсекретных документов, – начал он, когда Лысаков вернулся в комнату. –Мы вчера как раз провели очередное списание, кинулись акт подписывать – а васуже и нет. Вот, я привез акт, все члены комиссии уже расписались, осталисьтолько вы.

Лысаков молча поставил свою подпись, даже не читая акт.

– Дальше. Мы в этом году припозднились с приказом опремиях всем нашим женщинам к 8 марта. Только сегодня утром стали делатьприказ, а на нем нужны визы всех профгрупоргов. Без вашей визы финансистыприказ не берут, вас же никто еще не переизбирал. Ну, впрочем, я надеюсь, что инеобходимости такой не будет, – добавил он. – Вот, завизируйте,пожалуйста.

Лысаков и этот документ подписал, не читая. По его лицу быловидно, что он плохо понимает слова гостя да и вникать не хочет, не до того ему.

– Спасибо. Теперь, Геннадий Иванович, давайте займемсярецензиями. У вас на рецензировании находятся две работы, верно?

– Да. Я написал рецензии, они лежат у меня на столе вкабинете, только на машинку отдать не успел. Вчера собирался, да вот…

– Не волнуйтесь, Геннадий Иванович, мы рецензии нашли,и ваша лаборантка Леночка их уже напечатала, я даже собирался прихватить их ссобой, чтобы вы их подписали. Собственно, одну-то я вам привез на подпись, авот со второй вышла заминка. Представьте себе, в последний момент звонит автор.Леночка, добрая душа, читает ему рецензию по телефону, и он начинает ееумолять, чтобы она в одном месте фразу чуть-чуть поправила. Ему показалось,видите ли, что ваше замечание сформулировано в очень резкой форме. Леночка,конечно, на себя ответственность не взяла, сказала, что вы болеете и что онаспросит вашего разрешения изменить редакцию. Вот, Геннадий Иванович, вашчерновик, а вот здесь, видите, Леночка карандашом написала так, как ее просилавтор. Если вы даете свое разрешение, она после праздника сразу же перепечатаетотзыв.