Книга Все лучшие повести о больших приключениях - Эдуард Успенский

— А сейчас?

— А сейчас у меня другой приказ. Доставить вас на базу.

Корабль развернулся и взял курс на ШСА.

* * *

Вновь ожившая птица слетела с края айсберга и стала кружить над брошенным буксиром. Опять выскочил человечек с ракетницей, выстрелил в нее, и птица вдруг загорелась у него на глазах, будто она была сделана из магния, затрепыхалась, рассеивая вокруг себя искры и дым, и упала в океан. Только пар и шипение побежали по волнам.

Как раз в это время появились лабакамские катера с вернувшейся командой на борту.

Команда на шлюпках направилась на свой буксир. Первыми на борт поднялись капитан и замполит. У обоих были просветленные лица после посещения зоопарка и музея деревянной скульптуры.

Они с изумлением посмотрели вокруг. Все было переломано.

— Да! — сказал замполит. — Я же говорил вам: не надо им давать коньяк.

Тут из-под обломков появился человечек с ракетницей.

— Что здесь произошло? — спросил капитан.

— Нападение. С ледника слетают страшные птицы. Они едят людей.

— И где они сейчас?

— Сгорели. Я их сбивал из ракетниц.

— Все ясно, — сделал выводы замполит. — Белая горячка. Вот что значит три месяца в море без отпуска. Врача сюда, скорее.

И вот уже снова запыхтел по океану маленький буксир, делая свою морскую работу. На палубе, приведенной в порядок, матросы красили трубу.

* * *

Мчится в сторону Севастополя никелированный катер.

* * *

Приближается к Америке судно под командованием полковника Еллоу.

* * *

А на буксире, который тащил айсберг, происходил такой разговор капитана с заместителем:

— Черт возьми, может, это не бред? Может, он говорит правду? Может, нам следует осмотреть айсберг? Может, в этом айсберге и в самом деле что-нибудь не так? — говорил заместитель.

— Эту воду давно уже ждут в Ялте, — отвечал капитан. — Если в этом айсберге что-нибудь не так, нам еще полгода торчать в океане. Идем мы себе и идем, и нечего лодку раскачивать.

* * *

В Ялте уже много лет не хватало воды. Ее включали в домах на короткое время, чтобы люди успевали почистить зубы, умыться и забежать в туалет. Кто не успевал, должен был умываться в море. Поэтому вы представляете, какой праздник был в городе, когда в порт вошел маленький буксирчик и вволок огромный, сверкающий в утренних лучах солнца ледяной утес.

Между прочим, входил буксирчик медленно, почти целый день. И целый день город ликовал. На берегу играл оркестр и проводились митинги. Между ног бегали мелкие дети с воздушными шариками. На шариках был нарисован айсберг с буксирчиком.

К вечеру среди толпы осторожно проехала машина «скорой помощи». Кажется, это повезли человечка, который стрелял из ракетницы.

Но постепенно все привыкли к новой ситуации. На айсберг все меньше обращали внимания. Все меньше было восторгов, все тише играла музыка. На фоне ночного звездного неба все ярче проступал обрисованный звездами Ай-Петри. Город постепенно погружался в темноту. Сиял только освещенный прожекторами ледяной погреб.

И вот на фоне этой благодати вдруг послышалось мощное «крак», и по всей задней неосвещенной стороне айсберга пробежала трещина. Точно от ледокола. Затем вторая. Затем третья. В эту щель можно было видеть лапы, головы и крылья.

Через час после «крака» на вершине айсберга показалась первая вылупившаяся мокрая птица. Она с трудом приподнялась на лапах и, опираясь на крылья, как пьяная, заковыляла к краю льдины. Зловещий инкубатор заработал.

Первыми радостную новость увидели ночные милиционеры. Вернее, утренние. Стая из трех грифов, каждый размером с троллейбус, сидела и глазела на город.

Милиционеры засвистели в свистки и по рации сообщили начальству:

— Наш айсберг захватили какие-то чудовища. Товарищи командиры, на краю айсберга галлюцинации сидят.

— Почему галлюцинации?

— Потому что в жизни такого не бывает.

Первый трехметровый пластмассоватый гриф спикировал на город. Он уселся на промтоварный ларек на пристани, и под его тяжестью ларек наклонился.

Второй гриф подлетел к нему, и ларек рухнул. Он рассыпался на отдельные окна и двери, и из него выкатился человек. Это был ночной жулик, которого давно разыскивала милиция.

Первый гриф попытался заглотать жулика. Но это у него никак не получалось, потому что на жулике было надето восемь пар джинсов и два кожаных пальто. Гриф упрямо таскал и таскал человека по асфальту, и на асфальте появились кровавые полосы. Второй гриф в это время нападал на утреннего дворника. Дворник отбивался метлой из пальмовых листьев, и это его спасло. Листья были твердые и рвали язык птице.

В городе началась паника. На пристани появилось милицейское оцепление, завыли сирены.

* * *

«Да, Павлова была права, — сказал сам себе полковник Моржов, когда сигнал тревоги докатился и до его части. — Это не выдумки, это реальная опасность».

И на своих кривых хромовых сапогах он поковылял к дельфиньим вольерам.

— Послушай, дочка, эти птицы разламывают Ялту. Что делать? Может, подплывешь с моря с парой ракет и вдаришь по ним?

— А что, другого способа жить с соседями по планете у военнослужащих нет? — спросила Павлова.

— А ты сама что — не военнослужащая? — спросил Моржов.

— Я завербованная.

— Я не шучу, — сказал Моржов. — Там в городе люди, дети, курортники. Эти чудовища же сейчас черт-те что натворят.

— Послушайте, полковник, — сказала Павлова. — Я вам скажу, что делать. Только дайте слово офицера, что вы сделаете, как я скажу.

— Даю, — согласился Моржов.

— Первым делом закройте город дымовой завесой.

— Гениально! — согласился полковник.

— Потом сообщите вашему правительству — не генералам, а гражданским, именно правительству, — что эти птицы уникальны. Их нельзя убивать. Их надо сохранить живыми.

— Они меня спросят: а как?

— А так. Выведите в море ближайший авианосец. Когда город окутает дым, птицы сами на него усядутся. Особенно если набросать туда еды. Потом… Не забывайте, у вас же есть сонный порошок…

Дальше Моржов не дослушал. Он уже бежал к телефону.

Глава 8

Белая яхта, чёрный катер

В кабинете полковника Моржова зазвонил телефон прямой армейской связи с командующим. Заместитель полковника Моржова подполковник Стукач С. С., услышав ЭТОТ звонок, сразу вышел из кабинета. Такие разговоры даже подполковникам слушать не разрешалось.