Книга Горизонты ада - Даррен Шэн

— Замечательно, — улыбнулся я.

— Но если кто-то меня застукает, я признаюсь.

Я нахмурился: в этом уже не было ничего замечательного.

— Ничего лучшего предложить не могу, — развел руками Сайнс. — Как бы там ни было, если придется сказать правду, мое признание попадет к тому, кто уже и так все знает.

— Резонно, — признал я.

— Пойду прямо сейчас, — сказал Сайнс. — Вы знаете заброшенный автомобильный завод в трех кварталах западнее Холодильника? Ждите меня там, в демонстрационном зале. Туда можно попасть через боковую дверь. Мне потребуются не больше двух часов, если меня никто не задержит. Если я не появлюсь… — Он взглянул на часы. — Если не приду к одиннадцати, отправляйтесь домой, я свяжусь с вами утром.

— Не могу выразить словами, как я вам благодарен…

— Кончайте, — оборвал меня Сайнс. — У меня явно с головой не в порядке, если в такое ввязываюсь. Будете продолжать — могу прийти в себя.

Я удалился без лишних слов.

Мне предстояло долгое ожидание на автомобильном заводе. Сайнс появился в десять минут двенадцатого. Я уже собрался уходить.

— Застал, — сказал он, переводя дыхание.

В помещении не было ламп, но уличные фонари давали возможность осмотреться. Сайнс вытащил из-под груды мусора старую раскладушку и уселся на нее.

— Многие ребята с работы используют это место для свиданий, — сказал он, когда я с любопытством посмотрел на него. — Я и сам бывал здесь несколько раз, когда еще ухаживал за девушками.

— Вы опоздали, — заметил я. — Что-нибудь случилось?

— Нет, просто не хотел слишком поспешно уходить.

— Совпали отпечатки?

Он кивнул и просто сказал:

— Билл Кейси.

Я со вздохом опустил голову.

— Вы ведь этого ждали?

— Да, — подтвердил я.

— Вы не выглядите довольным.

— Надеялся, что ошибаюсь.

— Простите. — Сайнс вернул мне палец. На нем виднелись следы чернил.

— Вы от него не избавились? — удивился я.

— Вы меня об этом не просили.

Блюдце он, видимо, выбросил. Я подбросил палец Билла в воздух и поймал:

— Он сейчас куда-нибудь годится? В смысле, его нельзя пришить назад?

— Нет.

— Уверены?

Не удостоив меня ответом на глупый вопрос, Сайнс сказал:

— Думаю, мне удалось сделать все незаметно. Никто не задавал никаких вопросов. Но если Кардинал или кто-нибудь из его ребят позвонит мне завтра и начнет на меня давить…

— Ладно, — кивнул я и направился к двери.

— Если это может вас утешить, — крикнул мне вслед Сайнс, — Кейси был жив, когда у него отсекли палец!

Я остановился в дверях.

— Нет, — тихо сказал я, — это меня нисколько не утешает.

И направился домой, собираясь все рассказать Присцилле.

Большую часть ночи мы не спали. Присцилла решила, что Билл мертв, и то и дело принималась его оплакивать, но я был уверен, что он жив. Моим мучителям было выгодно держать Билла живым, иначе они прислали бы что-нибудь покрупнее пальца. Возможно, они полагали, что смерть Билла загонит меня еще глубже в депрессию, тогда как возможность его спасти может вернуть меня в игру. Если так планировали, то они знали меня не хуже, чем я знал себя сам.

В какой-то момент Присцилла принялась умолять меня уехать из города. Она боялась расстаться со мной, была уверена, что убийцы сразу же придут за ней. Она прижималась ко мне, рыдала и говорила, что я не могу бросить ее одну. Я нежно гладил ее волосы и объяснял ей, что у меня нет выбора. Она стала спорить. Потом посмотрела мне в глаза. И замолчала.

Перед самым рассветом она спросила меня, как я собираюсь найти Билла.

— Разыщу убийцу Эллен, — пояснил я. — Надо было сделать это сразу после смерти Валери. Когда найду эту мразь, я найду и Билла.

— Ты в этом абсолютно уверен, — заметила она.

— Его похитители хотят, чтобы я его нашел. Они убили бы его, если бы планировали просто навредить мне. Меня заманивают в западню.

— Тогда ты не должен разыскивать убийцу!

— Должен. Если я не стану этого делать, Билла убьют наверняка. Так, по крайней мере, у него есть шанс.

Когда пришло время уходить, Присцилла снова принялась умолять меня остаться. Я сказал ей мягко, но твердо, что не могу. Когда она начала настаивать и говорить, что боится, я спросил:

— Ты умеешь стрелять из пистолета?

Взяв себя в руки, Присцилла кивнула. Я отдал ей свой «сорок пятый».

— Оставайся здесь. Не выходи. Если кто-нибудь подойдет к двери, начинай палить.

— Я только по мишеням стреляла раньше, — сказала она, неловко держа пистолет. — Не уверена, что смогу застрелить человека.

— Лучше надейся, что сможешь, или кончишь так, как Ник и Эллен, — мрачно сказал я, оставил ее и вышел на охоту.

Любовник был единственным связующим звеном между Ник, Зиглером, Валери Томас и Эллен. Если найду его — найду убийцу. Я мог забыть про Джинкса, Бретона Фурста и остальных. Мне требовался только любовник.

Мне уже не удалось добраться до него через Ник. И я не надеялся, что мне что-то даст изучение биографий Валери или Зиглера, поскольку они помогали этой сволочи. И заметали следы, как коварные звери.

Ключ — это Эллен. Только она была невинна. Она скрытничала, не пожелала назвать имя своего любовника, но был шанс, что кто-нибудь знал, с кем она встречается, близкая подруга или коллега слышала ее разговор по телефону, или официант видел ее с поклонником в ресторане. Такого человека надо еще поискать, но я располагал временем, и меня жгла ненависть. Я его должен был достать в конце концов.

Я начал с семьи. Позвонил Бобу, Деборе и кое-кому еще. Обсуждал с ними похороны и поминки, постепенно подбираясь к последним неделям жизни Эллен. Каждому ее родственнику говорил, что мне кажется, что она с кем-то встречалась. Один или два человека вспомнили, что она намекала на появление нового любовника, но никто ничего о нем не знал. Эллен своим близким, как и мне, ни в чем не призналась.

Перед тем как приняться за ее друзей, я позвонил во Дворец, спросил, могу ли встретиться с Кардиналом. Я посчитал, что было бы целесообразно использовать его армию доносчиков. Если у них пока ничего нет на этого типа, их можно предупредить, чтобы открыли глаза пошире и навострили уши. Но Кардинал оказался занят. Его секретарша обещала устроить мне с ним встречу, как только представится возможность, но точно не сегодня. Возможно, завтра. Мне пришлось с этим смириться, ничего другого не оставалось.