Книга Никого нельзя обижать! Семестр І - Yelis

конечно, с учётом повторяющейся историчности. Но заниматься всё равно было нечем, да и интересно стало, что же за фигуры такие – восковые.

Но узнать это мне было не суждено. На подходе к анонсированному музею у Ладыной мамы зазвонила сумочка. Вернее ПИКом, в неё упрятанный. И радостное лицо женщины после услышанного в аппарате резко побледнело.

– Мама в больнице, в реанимации, – едва слышно прошептала она, оседая на асфальт и выпуская из ослабевших рук коммуникатор. – А Дашку похитили.

– Кто похитил? – непонимающе произнесла Лада, отпуская мой локоть. – Зачем?

Лена же просто испуганно прикрыла рот руками.

И я замер в растерянности, не до конца веря в сообщённую новость и не понимая, что делать, если она всё же окажется правдой.

– Кто звонил? – бросилась к сидящей на земле мама Лены. – Это не шутка?

– Игорь звонил. В доме полиция. Всех опрашивают, – растерянно глядя на подругу, пробормотала женщина. – Что делать, Мая?

– В первую очередь не паниковать и быстро ехать домой! – решительно произнесла мама Лены, вставая и поднимая на ноги обессилевшую Ярославу Олеговну.

– Ребята, помогите усадить её на переднее пассажирское сидение. А сами быстро назад, – обратилась к нам женщина. – Я – за руль.

На месте мы были спустя несколько минут сумасшедшей гонки по улицам города. Во дворе Белых действительно стояли служебные автомобили, и дежурила парочка до зубов вооружённых охранниц в чёрной полицейской униформе. Остальных служивых людей мы нашли в доме, куда нас проводила одна из дам, карауливших вход.

Опрос домашних следовательницы, судя по всему, уже закончили, поскольку сразу взялись за вновь прибывших, разведя нас по разным этажам и комнатам. Но не успела одна из сыщиц, деликатно, но решительно уведшая меня на второй этаж, ознакомиться с затребованными «паспортными данными», как дверь комнаты без стука отворилась и на пороге нарисовалась ещё одна дама, одетая тоже в чёрный, но уже гражданского вида, костюм.

– Вы кто такая? – вскинулась дознавательница. – Кто вас сюда пустил?

– Спокойно, коллега! – засветила какими-то голографическими «корочками» так и не вошедшая внутрь мадама, стрельнув на меня внимательными глазами. – Выйдите на пару минут, пожалуйста.

В одиночестве я пробыл значительно меньше указанного времени. Через сорок секунд (я специально начал отсчёт времени, продолжая параллельно думать о том, что могло случиться с Белой Дашей и её бабушкой) дверь комнаты снова отворилась, и вошли уже обе дамы при исполнении.

– Что же вы, молодой человек, не сказали, что являетесь несовершеннолетним? – укоризненно покачала головой, усаживаясь на прежнее место, моя несостоявшаяся (судя по всему, пока!) домомучительница. – На вид и не скажешь.

«Точно! Без законного взрослого представителя семьи меня до четырнадцати лет допрашивать нельзя!» – вспомнил я подобные допросы в Пензенской и Севастопольской больницах, пожимая плечами.

– Но поскольку ваших взрослых родных и близких здесь и сейчас нет, а сложившаяся ситуация требует немедленного реагирования, то ваши интересы на данном следственном мероприятии будет представлять специально уполномоченное для этого государством лицо, – продолжила свою речь дама, указав рукой на усевшуюся напротив меня вторую женщину в чёрном и представляя её. – Светлана Константиновна!

При этом ни фамилии, ни должности Светланы Константиновны, ни почему она захотела представлять мои интересы, сообщить не пожелали, хотя, как мне кажется, и должны были. О том, чтобы уведомить о допросе мою приёмную маму, я даже не говорю. Да и сама следачка ни разу не назвалась.

«Может послать их всех, таких хитро…сделанных и позвонить маме Маше самому?» – подумал я слегка раздражённо, постукивая своим коммуникатором по столу. Но потом вспомнил, что целью происходящего тут являюсь не я, а здоровье и может даже жизнь маленькой девочки (за здоровье бабушки, надеюсь, уже воюют в больнице). И решил не кипишевать.

***

В салоне синего автомобиля, давно свернувшего с асфальтированной трассы и перемещающегося исключительно по грунтовым дорогам, углубляющегося сейчас в лесную чащу, на сиденьях расположились три спортивного вида женщины, так и не избавившиеся от матерчатых повязок на лицах. Они напряжённо прислушивались к переговорам, перехватываемым и дешифровуемым их рацией на частотах полиции Санкт-Петербурга.

Одна из них молчаливо сосредоточилась на управлении автомобилем, корректируя в зависимости от услышанного маршрут движения.

Две другие вовсю ругались на польском языке. На нём же возобновляется прерванный руганью диалог.

– С девочкой нам не прорваться. Слишком плотное кольцо образуется вокруг. Где-нибудь она нас обязательно выдаст.

– Зачем ты её прихватила? – палец в перчатке ткнулся в лежащую под ногами испуганную девчонку, связанную по рукам и ногам скотчем и с кляпом во рту.

– А то ты на себе не ощутила, что устроила нам та бабка. Вот уж совсем не ожидала от неё такой прыти. Ещё и мелкая эта вцепилась в игрушку, как клещ, и не отпускает несмотря ни на что, – нога в ботинке несильно ткнула в рёбра похищенной. – Что мне было делать? Может, тебя надо было бросить? И вообще, какого хрена ты за ствол взялась? Повесила на группу ещё и убийство. В плен нас теперь, если что, никто брать не будет.

– Ладно, не кипятись. У меня не было выбора. Старуха оказалась очень сильна! И я просто перепугалась. А чтобы твоё «если что» не наступило, выбрось лучше эту малую, – рука в перчатке открыла замок двери машины и сдвинула её по направляющим.

– На ходу?

– Тебе жалко эту русскую? Мне – нет. То, что нужно, мы уже получили. На саму девку заказа не было.

– Решайте скорее! – подала со своего места голос водительница. – Скоро будет одна из точек со сменным автомобилем, а вы со свидетельницей ещё не разобрались.

– Окей! – сдаётся-таки под сдвоенным напором похитительница, наклоняясь над сжавшейся в комок девочкой.

***

– А что известно о Даше и её похитителях? Когда их поймают? – спросил я у закончившей мой допрос женщины после того, как ответил на все её вопросы относительно того, где и сколько были, что видели и слышали (или могли видеть и слышать) все утренние экскурсанты, а также что могу и хочу лично сообщить по сути произошедшего.

Перед ответом, складывающая свои принадлежности следовательница, бросила быстрый взгляд на мою, промолчавшую всё время, представительницу, и после короткого разрешающего кивка рассказала и даже показала на своём ПИКоме следующее.

В то время, когда наша пятёрка изучала историческое прошлое Ломоносова,