Книга Охотник - Л. Дж. Шэн

них не научишься. Мир суров, жесток и зачастую несправедлив. Наша задача – найти способ ориентироваться в нем. Чем больше я буду тебя ограждать, тем меньше у тебя будет шансов выжить».

– Потому что так и есть, – призналась я, теребя в руках ремень безопасности, пока мы неслись мимо зданий из красного кирпича, маленьких кафешек и растений в горшках. Небо было затянуто густыми кучерявыми облаками. Осень плавно превратилась в зиму. Сезоны сменялись, а вместе с ними и обстоятельства моей жизни. – Но посплю. Теперь, когда Лана здесь, все, что мне нужно, – доказать, что я заслуживаю место на Олимпиаде. Тогда я наконец смогу успокоиться.

– Как и в последние десять лет? – съязвил он, сжимая руль.

– А как же позволить мне совершать ошибки, чтобы я могла на них учиться?

– А как же в самом деле на них учиться? Ты себя убиваешь, – возразил он. – А когда твоя мать видит тебя в таком состоянии, это убивает и ее тоже. Я не собираюсь становиться вдовцом из-за твоей затаенной обиды и потребности кому-то что-то доказать. Парень Фитцпатрик явно не оказал на тебя желаемого влияния.

Ошарашенная, я повернулась к отцу, стараясь, не дать челюсти отвиснуть.

– Что, прости?

Он закатал рукава рубашки.

– Я думал, что договорные отношения пойдут тебе на пользу, как пошли нам с твоей матерью. Я ошибался, – проворчал он без тени раскаяния в голосе.

– У нас с Хантером нет отношений, – солгала я. Возможно. Да черт его знает, кем мы теперь друг другу приходились.

Папа в свое время в некотором роде – ну ладно, буквально – похитил маму и женился на ней. Они не ожидали, что влюбятся друг в друга, но влюбились безумно. Но все же мне было никак не понять, что заставило его думать, будто это и есть норма.

– А с моего места за обеденным столом Фитцпатриков казалось, что есть.

– Хантер практикует воздержание, – процедила я.

Отец покосился на меня, одарив скучающим, безобразно снисходительным взглядом, каким удостаивал врагов.

– Не ври мне, детка. Я зарабатываю на жизнь своим настроенным на вранье радаром, а от твоей версии событий разит им.

– Значит, ты просто передал меня Фитцпатрику, потому что думал, будто это поможет мне раскрепоститься? Откроет мне глаза на чудеса мира? – в ужасе фыркнула я.

Отец припарковал «Мазератти» возле клуба, но не выключил двигатель. Я не шелохнулась. Джунсу может и подождать. Я была слишком встревожена мыслью о том, что мой отец чуть ли не подсунул меня парню ради того, чтобы вытащить из раковины.

Папа провел рукой по темным волосам с сильной проседью, хмуро глядя на среднюю консоль.

– Тебе был нужен толчок в верном направлении. Нужен до сих пор. Прекрасно, что ты не сходишь с ума по мальчикам, но нельзя вечно игнорировать мир. Ты никогда не влюблялась. Бо не был влюбленностью. Он был гребаным прикрытием. Ты никогда не проявляла интереса к тому, чтобы чем-то заниматься, кем-то стать, освоить профессию. Тебе был нужен тот, кто познакомит тебя с миром. Хантер должен был стать тем самым парнем, который это сделает.

«Хантер и был тем самым парнем», – с горечью подумала я. Благодаря ему в моей жизни появилась Эш, я научилась заставлять себя идти вперед, верить в себя и дала отпор Джунсу. Из-за него начала наряжаться и уделять внимание своему внешнему виду. Хантер вытаскивал меня из дома в рестораны, театры, на встречи со своей семьей и друзьями. Он сделал меня частью чего-то большего, чем моя крохотная жизнь. Я не могла этого отрицать. И Хантер, как и мои родители, терпеть не мог мою одержимость своим делом – ограниченным стремлением попасть на Олимпиаду.

– Так и есть, – прохрипела я, глядя на свои руки, лежащие на коленях.

Папа удивленно на меня посмотрел.

Я прокашлялась.

– Он и есть тот самый парень. Он изменил меня, пап. Возможно, не так быстро и не так сильно, как вы с мамой надеялись, но изменил. Я уже не та, какой была, когда мы съехались.

– Тогда почему ты, черт возьми, все такая же? – Он озадаченно уставился на меня. Типичный мужчина.

– Какая?

– Такая же… – Он махнул рукой в мою сторону. – Зацикленная. Одержимая. Все та же ты.

– Потому что не все так однозначно. И в любом случае у нас ничего серьезного. – Я почувствовала, как горят щеки. Не могла поверить, что обсуждаю это со своим отцом. Все равно что выслушивать советы по поводу отношений от Дракулы. – Он несерьезно ко мне относится, – призналась я, а голос прозвучал тише, чем мне того хотелось.

– Я тоже не был потенциальным женихом, пока твоя мать меня им не сделала. Наберись терпения. – Папа одарил меня одной из своих редких улыбок и взъерошил мне волосы. – А теперь выметайся, милая. Мне надо работать.

Я усмехнулась, открыла пассажирскую дверь и вышла из машины, чувствуя в себе больше энергии, чем в те пару дней, что я провела в Нью-Йорке.

– Удачи, детка.

– Спасибо, папочка.

Билл, администратор стрелкового клуба, сообщил, что Джунсу хотел встретиться со мной в своем кабинете, но немного опаздывал.

– Какие-то непредвиденные обстоятельства дома. Он скоро будет. Проходи. – Билл шутливо ударил меня в плечо в знак приветствия.

Я завезла чемодан ему за стойку.

– Спасибо. Не против, если я его тут оставлю?

– Валяй. – Он пожал плечами, и, снова сгорбившись над столом, продолжил раскладывать пасьянс на ноутбуке.

Идти к кабинету Джунсу было страшно, будто к камере смертников. Я знала, что он недоволен мной, и мы стали хуже общаться. Привычный коридор казался более тесным, воздух в нем спертым. Я поняла, что папа был прав. Пора перестать обижаться на Хантера за его прошлое и дать ему шанс. Возможно, когда я съеду, мы продолжим видеться. Возможно, – только лишь возможно, – что Хантер сказал все те слова о нашем соглашении и о том, что между нами все временно, по той же причине, по которой я напоминала себе, что у наших отношений есть конечный срок действия: чтобы уберечь себя от боли.

Чтобы подбить меня нарушить наш полугодовой план.

Правда в том, что за минувшие несколько месяцев мне нигде не хотелось быть больше, чем с Хантером Фитцпатриком. Он был моим домом, маленьким уголком во вселенной, который понимал меня.

Я постучала в дверь кабинета Джунсу, а потом вспомнила, как Билл сказал, что его там нет. Открыла дверь и шагнула внутрь.

И замерла.

Сделала резкий вдох.

Легкие сдались первыми, потом сникла моя улыбка. Постепенно, по чуть-чуть. Организм