Книга Домой до темноты - Чарльз Маклин

Морелли хотел сообщить о рисунке, но потом решил: сказанного хватит, чтобы Лора подстегнула мужа к ответу на его звонки. Ему не терпелось лично информировать Листера об успехе квестуры и посмотреть, как тот отнесется к факту, что Дэвид Малле проживает на улице Мабийон.

— Что такое срочное тебе вздумалось сообщить? — спросил он помощника, закончив разговор.

— Вы опоздаете на самолет.

— Так ты же за рулем, Лучча!

Никаких указателей на Гилманс-Лэндинг не было.

Соцветие скрытых от глаз аристократических усадеб, фасадами обращенных на Гудзон, являло собой выпавшую из времени общину, которая никогда не стремилась объявить о своем существовании. Таксист свернул на Диаруотер-роуд, по крутому спуску под пологом величавых деревьев скатился к реке и еще минут пять плутал в лабиринте проулков и тупиков, прежде чем отыскал ворота «Ла-Рошели».

Расплатившись с водителем, уединенной подъездной аллеей Кэмпбелл прошел к дому Филдингов. Не особо большой, но каменный старинный особняк, стоявший у самой воды, напомнил дедову обитель в Гонконге, которая вызывала неясное чувство родового наследства, хотя сыщик знал ее лишь по выцветшим семейным фотографиям. Шарахнувшись от поливалок, внезапно оживших на лужайке, Кэмпбелл оглянулся и между деревьев увидел голубой треугольник паруса, скользивший по середине Гудзона. Он подумал о тихих слезах Киры и своем позоре.

На гравийном пятачке перед домом не было ни одной машины.

Слабая надежда застать здесь клиента — по телефону горничная сказала, что господина Листера ждут во второй половине дня, — похоже, не оправдалась. Вокруг было слишком тихо. На веранде створчатые двери с цветными стеклами были приотворены. Кэмпбелл раскрыл телефон и вызвал номер Эда. Прежде чем они встретятся, он хотел выяснить, почему в мобильнике убитой Грейс Уилкс оказался номер «Ла-Рошели». Ее вчерашний звонок сюда имел только одно объяснение — необходимость поговорить с Эдом Листером.

Услышав автоответчик, Кэмпбелл облегченно вздохнул. Он оставил сообщение, что не поспевает на встречу, и предложил условиться о новом времени. Затем нажал дверной звонок. В доме работал телевизор, но никто не вышел.

Выждав с минуту, Кэмпбелл шагнул в дом и узким коридором в деревянных панелях пошел на звук телевизора. У двери в гостиную он кашлянул и негромко окликнул:

— Миссис Филдинг? Есть кто-нибудь дома?

61

Он нашел ее в маленькой, полной цветов оранжерее позади гостиной, откуда имелся выход в сад. Сетчатая дверь вела в мощенный плитами тенистый дворик с беседкой из глицинии и видом на реку. Прикрыв колени пледом, Алиса Филдинг сидела в раскладном кресле с ситцевой обивкой и смотрела повтор «Я люблю Люси».[96]

Не отрываясь от экрана, она сказала:

— Мило, что ты проделал такой путь. Как тебе Нью-Йорк? Полагаю, все та же грязь и жара.

— Да, верно, — ответил Кэмпбелл. — Миссис Филдинг, я…

— Я почти не бываю в городе.

Сыщик помялся.

— Простите, что так к вам вваливаюсь, но я звонил в дверь.

— Умора, да? — фыркнула старуха, глядя в телевизор. — Знаешь, мы были очень дружны с Люсиль и Деси, когда после войны жили в Лос-Анджелесе. Они ужасно забавные.

— Правда? Я очень люблю этот сериал.

— Вы что-то продаете?

— Нет, мэм. У меня встреча с Эдом Листером. Извините, вы давно его видели?

Алиса чуть раздраженно вздохнула и, ткнув пультом в телевизор, отключила звук, после чего подняла на сыщика притягательный взгляд серо-зеленых глаз. Она была в строгих черных брюках и серой шелковой блузе; коротко стриженные волосы сбоку были зашпилены перламутровой заколкой, придававшей ей девчачий вид. Хрупкая и явно в легком маразме, она выглядела на свои восемьдесят с гаком, однако напоминала миру, что в свое время была сногсшибательна.

— Кто, говорите, вы такой?

— Кэмпбелл Армур, мэм. Я работаю на Эда.

— А, ну хорошо… Эдди только что уехал в поселок за продуктами. Он скоро вернется. Можете подождать.

— Благодарю вас. — Кэмпбелл скрыл удивление. — Скажите, он был здесь вчера вечером?

— Да, был, — озадаченно взглянула Алиса. — Почему вы спрашиваете?

— Просто мы… разминулись.

— Он никогда не сидел на месте. Статный красивый мужчина, хотя иногда бывает занудой, этаким, знаете, наглухо застегнутым английским чучелом.

Кэмпбелл кивнул, но промолчал. Прямолинейность Алисы слегка обескураживала.

— А после трагедии… — Старуха вздохнула. — Он просто обожал ее.

Кэмпбелл отвел взгляд.

— Да.

Хотелось бы толковать сомнения в пользу Эда, но после его признания, что он знал Джун Ситон, все перевернулось вверх тормашками. Почему он раньше об этом молчал? Ведь наверняка понимал, насколько важна эта связь с «Небесным поместьем». Факт знакомства с Джун еще не доказывал злого умысла, но теперь утверждение Стража, что в ночь гибели его родителей Эд находился в доме, выглядело чуть менее абсурдным.

Дальше оставался лишь шажок до мысли, что любовное письмо Джун предназначалось Эду Листеру и что именно он был тем человеком, в которого она влюбилась на нью-йоркской вечеринке. Что если Грейс солгала, когда сказала, что письмо затерялось? Тогда понятно, зачем ей понадобилось звонить в этот дом незадолго до своей смерти. Это был предпоследний звонок с ее мобильного.

Чем больше сыщик размышлял, тем хуже выглядела позиция его клиента. Он вдруг почувствовал, что все стало очень зыбко.

— Не угодно ли вина? — спросила Алиса. — Об эту пору я обычно пропускаю бокальчик. — Она подняла трубку и нажала кнопку внутреннего вызова. — Интересно, придет ли кто-нибудь. Вечно Хесуситы нет на месте, когда требуется.

— Вы очень любезны. Я бы выпил содовой…

— Он пригласил на ужин подругу. Очень близкую подругу, с которой хочет меня познакомить. — Алиса вдруг подалась вперед и перешла на доверительный шепот: — Сказал, что без ума от нее.

— Простите… о ком вы говорите?

— Об Эдди, конечно. О ком же еще?

— А, понятно. — Кэмпбелл кивнул, стараясь не показать, что ошеломлен.

— Кажется, ее зовут Лора.

Кэмпбелл окончательно растерялся.

— Вы говорите о его жене?.. Вашей внучке?

— Да нет, не о ней, бестолочь. Ту я знаю.

— Видите ли, я недавно работаю на Эда.

— Тогда вам невдомек, — загадочно сказала старуха. Не зная, как все это истолковать, Кэмпбелл лишь кивал. Его растерянный взгляд скользнул к фотографии в серебряной рамке, стоявшей на каминной доске. Похоже, семейный снимок Эда и Лоры с маленькими детьми был сделан в усадьбе. Еще несколько фотографий повзрослевшей Софи расположились на письменном столе, превратив его в подобие алтаря. Особенно впечатляла одна: ветреный день, Софи улыбается в камеру, удерживая слетающие на лицо волосы.