Книга Мечта о Просвещении - Энтони Готтлиб

В повседневной жизни, если история кажется несколько маловероятной, мы можем поставить под сомнение достоверность ее источника. Надежен ли этот свидетель? Замечено ли это издание в передергивании фактов? В соответствии с книгой XVII в. «Логика, или Искусство мышления», которая до сих пор остается эталонной работой по этому предмету, оценка свидетельских показаний в таких случаях предполагает рассмотрение двух видов факторов[714]. Существуют «внешние» факторы, которые относятся к свидетелю или отчету, и «внутренние», которые «относятся к самому факту», то есть внутренняя вероятность события, о котором сообщается. Однако, разграничив эти две вещи, авторы «Логики» затем игнорировали «внутренние» факторы и сосредоточивались на внешних. Вклад Юма в эту тему заключался в том, чтобы подчеркнуть, что это большая ошибка. Свойственная чудесам невероятность, которую мы склонны недооценивать, должна влиять на то, как мы оцениваем свидетельства о них.

Согласно католическим богословам, которые написали «Логику», нет необходимости верить в каждое последнее чудо, рассказанное в «Жизни святых», известном сборнике XIII в. Они написали, что такие старые коллекции сплетен «переполнены баснями, так что нет оснований для веры в то, что основано лишь на их свидетельстве». Но чудеса, подтвержденные Св. Августином, – это другое дело. В его «Исповеди» или «Граде Божьем» то, что, по утверждению Августина, «имело место на его глазах, или о чем он свидетельствует, что ему это сообщили те… с кем это происходило», следует признать подлинным. Высокое доверие к Августину подтверждается обычными экстраполяциями, которые можно найти в экспериментальных рассуждениях. Например, в отличие от некоторых других авторов, за Августином не числилось выдумок; он был образованным человеком, и такие люди, как правило, менее доверчивы; он был публичной фигурой и писал о пагубности лжи, а это делало маловероятным, что он сам рискнул бы выставить себя лжецом. Все это разумные аргументы, основанные на нашем опыте доверия и поведения людей в различных ситуациях. Но есть и другой опыт, который авторы «Логики» забыли учесть: опыт, лежащий в основе нашей веры в законы природы. Чудо, по определению, подразумевает «нарушение законов природы», тогда как такие законы, как сказал Юм, установил «твердый и неизменный опыт»[715]. Таким образом, любое сообщение о чуде противоречит всем свидетельствам, на основании которых был прежде всего установлен соответствующий закон природы. Например, закон тяготения Ньютона не будет признан подлинным законом природы, покуда не обнаружено, что планеты ведут себя в соответствии с ним. Таким образом, любое утверждение, что какая-то странствующая планета нарушила этот закон, должно перевесить все, что мы знаем о планетах.

Поскольку считается, что чудеса являются нарушением законов природы, к ним нужно относиться, по сути, как к практически невозможным, ведь наши повседневные стандарты доказательств слишком слабы, чтобы иметь с ними дело. Как заметил один недавний комментатор, точка зрения Юма о невероятности может быть проиллюстрирована на примере медицинского теста. Предположим, что конкретное заболевание поражает только одного человека на миллион и что существует тест на заболевание, который дает положительные результаты с точностью 99 процентов. То есть из каждых 100 человек с положительным результатом теста на заболевание у 99 оно действительно есть, а у одного – нет. Теперь предположим, что вы сами пройдете тест и получите положительный результат. Должны ли вы заключить из этого доказательства, что вы, вероятно, больны? Многие люди дают неправильный ответ на этот вопрос, потому что они не в состоянии должным образом оценить крайнюю редкость заболевания. Если вы получили положительный результат теста, вы все равно с большей вероятностью станете тем единственным человеком из 100, чей результат теста неверен, чем тем одним человеком на миллион, у кого оно в действительности есть.

Сообщения о чудесах подобны положительным результатам теста на очень необычные заболевания. К ним следует относиться с особой осторожностью, потому что, как бы ни была мала вероятность ошибки или обмана, она все же больше, чем вероятность того, что произошло чудо. Поэтому мы должны принять за максиму, писал Юм, что «никакое свидетельство недостаточно для установления чуда, кроме такого, ложность которого была бы большим чудом, нежели тот факт, который оно старается установить»[716].

Юм допускал, что сообщения о чудесах теоретически могут соответствовать этому высокому стандарту. Но удавалось ли им это хоть раз в действительности? По мнению Юма, история говорит обратное. Он перечислил несколько факторов, делающих свидетельства о чудесах особенно подозрительными. Чудеса, кажется, в основном происходят с необразованными людьми: «…они во множестве наблюдаются преимущественно среди невежественных и диких наций; если же какие-либо из них вообще допускаются цивилизованным народом, то последний, наверное, унаследовал их от невежественных и диких предков…»[717]. Нужно также учитывать тот факт, что люди любят говорить о чудесных или шокирующих вещах, поэтому новости о чудесах распространяются как сплетни о любовных историях в деревне. Хорошо известно, что такие истории часто приукрашиваются при рассказе о них. «Поскольку аффект изумления и удивления, возбуждаемый чудесами, отличается приятностью, то он порождает в нас заметное стремление верить в вызывающие его явления»[718]. Фрэнсис Бэкон однажды заметил, что особенно сомнительны те истории, «которые в какой-либо мере зависят от религии»[719]. Юм согласился. С одной стороны, религиозные мотивы могут легко побудить людей быть менее осторожными, чем обычно; благочестивый человек может даже знать, что рассказ является ложью, «и тем не менее настаивать на нем с наилучшими намерениями, а именно ради служения столь святому делу»[720]. В целом потрясающая история сообщений о религиозных чудесах оборачивается против них:

Многочисленные примеры вымышленных чудес, пророчеств и сверхъестественных событий, ложность которых во все времена обнаруживалась благодаря противоречивым свидетельствам или благодаря их собственной нелепости, в достаточной степени доказывают сильную склонность человечества к необычайному и чудесному и, разумеется, должны внушать подозрение ко всем подобным рассказам[721].

Похоже, это единственное из сказанного или написанного когда-либо Юмом, с чем был согласен доктор Джонсон. Юм был прав, что «это более вероятно… свидетели могут лгать или ошибаться, чем то, что это [чудеса]… может происходить», говорил доктор Босуэллу[722]. Однако, по словам Джонсона, это не имело значения, потому что «христианское откровение подтверждается не только чудесами, но также связано с пророчествами».