Книга Орден геноцида - Сергей Ким

Волна тварей уничтожит всё живое, а вот за имущество как раз можно и не беспокоиться: Потоп — это не разбойники.

Потоп…

Рядом с Ожогом можно вполне спокойно жить, а единичные прорывающиеся из него через кордоны твари — не опаснее волков, медведей или тигров обычных лесов. Но рано или поздно Ожог всё равно напомнит, что он — логово опасных чудовищ и древней злой магии.

Ну, конечно же, после атаки террористов и Прорыва Той Стороны чего нам ещё не хватало? Потопа, чего же ещё!..

Уж не с этим было связано и то, что в ту нашу охоту гейсты были активны ночью, да и химеры с тойфелем объявились?

Хотя обычно признаки грядущего Потопа копятся месяцами. Появление не одиночного тойфеля, а десятков гейстов высшего и исключительного рангов. Набеги стай тварей калибром поменьше, странные магические явления, такие как…

Меня прошиб холодный пот.

А не с этим ли связан, например, мой спонтанно пробудившийся дар предвидения? Что если у меня и вовсе нет никакого дара, а это просто наваждения, насланные Ожогом? Ведь больше всего их стало аккурат накануне Потопа…

Ну, а что он случился столь внезапно и без особых знамений, ну так у нас же совсем недавно самый настоящий Прорыв случился. Чего уж тут удивляться, что тварей сюда потянуло?

Так-то Потоп — штука очень нечастая. Случается от силы раз в двадцать-тридцать лет, а последний был когда я под стол пешком ходил, так что по идее так скоро его никто не ждал…

Его не ждали, а он припёрся, угу.

И как раз в тот момент, когда с границы Ожога отозвали большую часть порубежной стражи — в Чердынь сейчас нагнали кучу княжеских солдат, оставив на заставах наверняка по паре человек… А что сделают двое бойцов, пусть даже ранга одиннадцатого-десятого против тысяч тварей? Да ничего. Ну разве что вот подать сигнал тревоги, если хватит духу принять тот факт, что от Потопа им не сбежать и потому остаётся лишь выполнить свой долг. До конца.

К чести порубежников — обе заставы так и сделали.

Между ними — где-то полсотни вёрст. Значит если ничего не сделать, то ещё до вечера твари будут уже под стенами нашей усадьбы. Да, к тому времени должно будет подойти подкрепление из Чердыни, но до того момента полдюжины деревень прекратят своё существование — гейсты порвут всех.

В обычное время их бы постарался задержать дежурный разъезд порубежной стражи — на два десятка человек там штатно должна быть лёгкая пушка и пара пулемётов. Истребить весь Потоп подчистую не получится, но вот задержать — вполне.

Но сейчас время было необычным, а большая часть порубежников была переброшена в Чердынь.

И всё, что сейчас стояло между ней и толпой гейстов — это три подростка и один старик.

Всё, что стояло между живыми и Той Стороной — это мы.

Умом я понимал, что это практически верная смерть, но… Если мои видения правда — то Хильда и я можем выжить. А вот Вилли может погибнуть. Но всё равно — шансы у нас есть, и немалые. Возможно, сам Потоп из-за внезапности не столь ужасающ по масштабам, как прошлые? Тогда при наличии четырёх человек, магии, взрывчатки и кучи стволов есть шанс продержаться до подхода подкрепления…

В любом случае, это не то — от чего можно сбежать. Потому что егеря не бегут от тварей. И потому что егеря рождаются и живут с осознанием того, что они лучше многих именно потому, что готовы умереть за других. Не потому что мы все из себя такие добренькие и альтруистичные, или так любим крестьян и других аристократов, а потому что именно это делает нас теми, кто мы есть. И тот, кто отступит — перестанет быть Винтером.

…Встать заслоном я предполагал у Кривого ручья — деревенька небольшая, но расположенная на невысоком холме. Твари будут идти на запах человеческого духа, так что мимо неё не пройдут, даже если там не будет ни единого человека. Справа — река, слева — заболоченный луг. Лучшего места не найти… И дальше продвинуться не получится. Как прибудем в деревню, у нас будет где-то пара часов, чтобы организовать оборону — подготовить себе позиции основные и запасные, соорудить кое-какие магические ловушки, раскидать по округе динамитные шашки…

— Ещё один караван, — сказала Мина, прикладывая ладонь козырьком ко лбу.

— С Кривого Ручья нам уже вроде встречались… А эти тогда кто? — задумалась Хильда. — Между теми заставами был кто?

— Пара хуторов, — ответил я. — Получается, и правда смогли вырваться…

…а я-то мысленно их уже в покойники записал. Ан нет, случаются и воскрешения из мёртвых…

Беженцев на этот раз было немного — пяток телег, полтора десятка всадников — и полусотни человек не наберётся в общей сложности.

— Не ходили бы вы в ту сторону! — крикнул едущий во главе худощавый мужик с колючим взглядом и «мосинкой» поперёк седла, останавливая коня. — Потоп! Чудища сплошняком прут! Сами насилу ноги унесли.

— Значит, мы идём туда, куда надо, — пожал плечами я, тоже заставляя перейти Пылинку на шаг. — Обер-форестер Винтер, идём задерживать Потоп.

— Прощенья просим, вашбродь, не признал, — извиняющимся тоном произнёс мужик. — Но… вы же, эт самое…

Ну да, трое подростков. Сам знаю. Но — больше некому.

Если никто, то мы. Если не мы, то кто?

— У нас оружие и магия — продержимся.

Честно говоря, говорил я куда увереннее, чем сейчас себя чувствовал, но не перед крестьянином же свои страхи показывать?

— А ещё — мы князю слово давали. Такая у нас служба.

— Понял, вашбродь, — кивнул крестьянин, а затем свистнул и повернул голову назад. — Гришка! За старшего остаёшься, баб и детишек поведёшь. Пахома, Ивана и Митяя возьмёшь. Остальные — поворачиваем обратно!

— Не стоит, — покачал я головой. — Куда вам воевать-то?

— Не извольте беспокоиться, вашбродь, — ухмыльнулся мужик. — К охоте привычны — даже чудищ, что послабее, бьём. А вам сейчас, мнится мне — лишние стрелки не помешают.

— Как звать?

— Аристархом кличут, вашбродь.

— А по батюшке?

— Семёнычем.

— Аристарх Семёнович, — вздохнул я. — Воля, конечно, ваша, но кто с нами пойдёт — не все вернутся. Жарко будет, очень жарко… Понимаешь меня?

— Понимаю, вашбродь, — кивнул мужик. — И что чем дольше мы там стоять будем, тем вернее наши родные спасутся. Мы бы и сами остались… Но куда нам с десятком винтовок супротив такого полчища?

— Уговаривать не буду, — бросил я. — Давайте за нами, значит.

Так нас стало пятнадцать.

Лошади у деревенских были похуже наших, так что к деревне мы подошли где-то на полчаса позже ожидаемого. Неприятно, конечно, но десять пар рабочих рук — есть десять пар…

Кривой Ручей стоял покинутым, и как всякое покинутое поселение навевал тоску. Всюду были раскиданы брошенные впопыхах пожитки, где-то надрывал глотку старый петух — лошадей и коров крестьяне с собой забрали, а вот мелкий скот могли и бросить. Жалко, но свою жизнь-то ещё жальче.