Книга Мускат утешения - Патрик О'Брайан

— У него плевродонтные зубы, заметил Мартин

— Именно так. И раздвоенный язык. Уверен, это какой–то варан.

Эта встреча обеспечила хорошее настроение до конца дня. Назавтра, посмотрев на описанный Бэнксом Ботани–Бей, они вернулись в Сидней. Лошади отправились прямиком в свою конюшню, осел вместе с ними. На запущенной городской окраине Бен встретил группу соплеменников, некоторые были даже в одежде. Они сопроводили их до гостиницы, очень быстро переговариваясь между собой. На месте Стивен попросил:

— Мистер Райли, Бен от мистера Блаксленда сопровождал нас десять дней. Дайте ему, пожалуйста, что положено.

— Рому, — потребовал Бен громким хриплым голосом.

— Не позволяйте ему слишком навредить себе, мистер Райли, — добавил Стивен и взял поводья осла. — Это осел мистера Блаксленда. Пришлю его с моряком, чтобы потом его забрала одна из повозок хозяина.

— Добрый вечер, мистер Дэвидж, — поприветствовал Мэтьюрин, поднявшись на борт и отсалютовав квартердеку. — Не будете ли вы так добры и не распорядитесь ли спустить все эти тюки вниз с предельной аккуратностью? Мистер Мартин, можно вас попросить проследить, чтобы шкуры, особенно шкуру эму, очень аккуратно сложили в капитанской кладовой? Запах скоро выветрится, он не заметит. Я должен доложить о нашем возвращении. А потом, мистер Дэвидж, могу ли я обеспокоить вас поисками трезвого, стойкого, надежного матроса — Плейса, например, — чтобы отвести осла обратно к Райли?

— Что ж, доктор, рискну предположить, что кого–нибудь в здравом уме я найду. Но Плейса сейчас привязали к койке после того, как окатили водой. Если повернете голову, то можете услышать, как он «Зеленые рукава» распевает.

Стивен также услышал, как капитан Обри сильным властным голосом официально обращается к кому–то в кормовой каюте — этот кто–то явно не был частью экипажа. Тотчас же доктор заметил нервное напряжение на борту — тревожные взгляды, перешептывание исподтишка, почти вся команда собралась на тех постах, где они должны находиться при отправлении фрегата в плавание.

«Сообщите господину, который вас прислал, что эта записка неподобающим образом адресована, неподобающе составлена и не может быть принята. Хорошего вам дня, сэр», — голос капитана Обри отчетливо разносился в неподвижном воздухе. Открылись и захлопнулись двери. Армейский офицер с лицом красным, как его мундир, вышел на палубу, без улыбки вернул приветствие Дэвиджу и сошел по трапу. Как только он ступил на берег, осел Стивена испустил жалобный вибрирующий рев. Все шелмерстонцы и даже некоторые военные моряки зашлись в редком взрыве смеха, топчась на месте и стуча друг друга по спинам.

Том Пуллингс вылетел на палубу как чертик из табакерки и проревел: «Тишина на корабле! Тишина, вы поняли?», — с такой яростью и гневом, что хохот как обрезало. В каюту Стивен вошел в тишине.

Джек сидел перед горой бумаг — обычное дело в порту для капитана, который сам себе казначей. Когда открылась дверь, его суровое выражение сменилось улыбкой:

— А вот и ты, Стивен. Как же я рад тебя видеть, мы не ждали тебя до завтра. Надеюсь, путешествие было приятным?

— Очень приятным, спасибо. Блаксленд оказался очень добрым и гостеприимным. Кстати, он передает наилучшие пожелания. Мы видели эму, различных кенгуру, ехидну — Боже правый, ехидну! Маленького толстого серого зверя, который спит на вершинах эвкалиптов и крайне абсурдно заявляет, что он медведь, великое множество попугаев, безымянного варана. Всё, что хотели увидеть и еще больше, за исключением утконоса.

— Приятная сельская местность, если в целом?

— Ну, если говорить об этом, то она представляет большой интерес для ботаника. Местные животные тоже наполняют сердце радостью и восхищением: в образ жизни ехидны трудно поверить. Но что до сельской местности — нет, не думаю. Мне не доводилось видеть ничего более жалкого и столь близкого моим представлениями о чистилище. Может, там станет лучше после дождей: сейчас все выгорело. Даже река, впадающая в Ботани–Бей, высохла. Но Джек, ты выглядишь рассерженным.

— Так и есть. Я так вышел из себя, что не могу собраться с мыслями и заняться бумажной работой. — У Стивена упало сердце: Джек явно что–то утаивал. — Когда мы с Томом и плотником отправились взглянуть на партию древесины, сюда заявился отряд солдат и два офицера. Они заявили, что на борту беглый каторжник, и настаивали на его немедленных поисках, не дожидаясь моего возвращения. У них был ордер от магистрата. Большинство матросов было в увольн или на шлюпках доставляли припасы, а отряд оказался большим, и возглавлял их капитан. За главного был Вест, а он, как ты знаешь, разжалован. С учетом этого, и того, какой нелепой стала бы наша жизнь при попытке сопротивления, он ограничился тем, что заявил перед свидетелями самый строгий протест, и сошел на берег. Корабль обыскали. С солдатами была парочка старожилов Сиднейской бухты, и свою цель нашли почти сразу. Когда его уводили прочь, он рыдал так, что сердце разрывалось, так рассказал маленький Рид — он как раз возвращался из города. Такого человека легко узнать по окровавленным полосам на лодыжках, где раньше были кандалы.

— Это друг кого–то из наших?

— Уверен, что так, но никто не скажет. Никто не хочет навлечь на себя или на товарищей беду, а начинаешь спрашивать — получаешь «Не могу знать, сэр» с остекленевшим взглядом мимо твоего лица, это я уже слышал на всех кораблях, которыми командовал. Но ты только подумай, Стивен — обыскать корабль его величества без разрешения капитана. Это чудовищно!

— Это и вправду невероятно оскорбительно.

— А после они попытались оправдаться какими–то придирками к статусу «Сюрприза». Но я им объяснил, что в морском праве они разбираются не лучше, чем в хороших манерах, что нанятый Его Величеством корабль под командованием королевского офицера пользуется всеми правами военного корабля. Напомнил им про «Ариадну», «Бивер», «Гекату» и «Флай». Это их заткнуло.

— Джек, надеюсь, ты не подставил себя под удар?

— Нет. Я не желаю повторять свой путь заново, как король Карл — Господи, то был печальный путь, Стивен! — и я оставался хладнокровен как судья. Точнее, как подобает судье, — Джеку вспомнился злобный, напыщенный вздорный краснорожий старый дурак в судейском парике и мантии из лондонской ратуши.

— Говоря «они», ты имел в виду солдат?

— Нет, штатских. Они уже давно в колонии и прочно здесь окопались вместе с союзниками. Их прозвали «кланом Макартура». Могут заставить полковника Макферсона подписать любую бумажку, которую ему положат на стол. Парень, которого я только что отослал, принес записку, что во избежание дальнейших неловких инцидентов власти планируют поставить у трапа часовых. Вот под такой запиской Макферсону пришлось подписаться, а несчастному лейтенанту — доставить сюда. Вот одна из причин, по которой мы собираемся отчалить и отверповаться в бухту. Будь я проклят, если мне придется сходить и подниматься на борт собственного корабля между пары красномундирников. Но есть и другая причина, — Обри заговорил тише, — Юный дурак Хопкинс, грот–марсовый из вахты правого борта, прошлой ночью протащил на борт девку, официантку из условно–досрочных. Очень повезло, что Вест услышал, как она хихикает в канатном ящике. Мы ее мигом вытащили обратно на берег — никто не заметил. Хопкинс в кандалах, и как только мы отчалим, я с него шкуру спущу.