Книга Врата скорби. Следующая остановка – смерть - Александр Афанасьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сэр Роберт сказал такое неспроста – информация всегда утекает в две стороны. Если эти полудурки начнут свои расспросы – кто-то может сказать его противнику, что кто-то наводит о нем справки. И тогда… тогда он сорвется с крючка.
– И тогда ты получишь двадцать соверенов.
– Пятьдесят – моментально отреагировал бандит
– Двадцать – неумолимо поправил сэр Роберт – я не торгуюсь…
* * *
Сэр Роберт – вернулся на базу в дурном настроении, крайне дурном. Там – его уже ждал лейтенант наземных частей КВВС с пакетом, опечатанным и обернутым толстой веревкой. Пакет прибыл вертолетом – его везли непосредственно из Лондона. Передать информацию другим способом было невозможно – ни один радист не справился бы даже с десятой частью этого текста.
Сэр Роберт расписался за пакет, разорвал бумагу. Мелькнуло красное – обложка книги.
Владимир Ленин. Государство и революция. Леон Троцкий. Перманентная революция. Михаил Бакунин. Государственность и анархия.
Господи, и кто-то еще обвиняет англичан в том, что они развели вот эту всю заразу!
Сэр Роберт разрезал первую книгу канцелярским ножом. Из книги – выпала записка – ни адресации, ни подписи. Ничего.
Будь осторожен. Активность наших врагов нарастает. У тебя два – три месяца. Шесть – в лучшем случае.
Враги – конечно же, были русские. Такие как этот Владимир Ленин. Кстати, хорошо пишет, подлец. Сэр Роберт его читал…
Передвинув стул так, чтобы падал свет – сэр Роберт уселся с книгой…
* * *
Вечером – прибежал мальчишка. Если бы он был взрослым мужчиной – сэр Роберт дал бы ему пару пачек сигарет Ротманс. Но так, как мальцу не было и десяти на вид – сэр Роберт высыпал из своей коробки на ладонь несколько мятных пастилок.
– Держи, разбойник, сказал сэр Роберт, употребив арабское «рас забба» – косматая голова[102].
– Я не разбойник… – обиделся пацан
– Не разбойник. А водишься с разбойниками. Держи.
Пацан с подозрением посмотрел на маленькие конфетки цвета неба, взял одну, попробовал на зуб…
– Это надо сосать. Вот так. Положи на язык, и…
Пацан попробовал так сделать. Понравилось – заулыбался, схватил конфеты. Быть может, он вырастет и вспомнит, как британский офицер угощал его вкусными конфетами. А может – и не вспомнит. Одному Аллаху – ведомо.
Казак станицы Вешенской Донского казачьего войска Михаил Слепцов, сын старшего урядника Прохора Слепцова – был больше арабом, нежели казаком.
Он прожил на Востоке столько, что Восток, его жизнь, его существование было для него ближе и понятнее, чем простая казачья станичная жизнь. Он чувствовал себя своим на узких улочках восточных городов, в гомонливых торговых рядах восточных базаров, среди бородатых, одетых совершенно по-чужому людей, мысли которых для обычного реестрового казака – лес темный. Он понимал, почему происходит то, что происходит, почему эти странно выглядящие люди поступают так, как они поступают – он даже полюбил их по-своему. Бедуины – простые и гордые люди, абсолютно не чурающиеся своей нищеты, считающие своим сокровенным долгом накормить и напоить гостя лучшим, что у них есть. Они были как дети – слушали человека из далеких городов, открыв рты от удивления, и не обижались, даже если он делал что-то не так, не по обычаям бедуинов. Считалось, что у христиан очень странные религиозные традиции, которые, впрочем, стоит уважать, потому что христиане гости. Следовало сделать уж совсем что-то экстраординарное и даже преступное – чтобы вывести бедуина из себя.
Но с другой стороны, помимо бедуинов есть еще и ваххабиты – жестокие люди, в основном выходцы из кочевых племен, испокон века промышлявших бандитизмом, а в ваххабизме видевшим прямое оправдание этого. Есть рафидиты – шииты, с их постоянными заговорами и жестокостью – в день смерти их Пророка они собираются на улицах, кричат и режут себя и друг друга ножами, нанося страшные раны – это называется «шахсей-вахсей», праздник памяти великого предательства, великой смуты, великого раскола. Есть и похуже – те, кто наслушался пропаганды большаков на приисках. Любой казак знал, кто такие большаки – это из-за них все двадцатые смута была, казаков то и дело на усмирение бросали, пару раз все войско подымалось. А троцкисты – странное, непроизносимое, скрипящее как песок на зубах слово – было все равно, что прозванием Антихриста…
Он с большим удовольствием бы положил винтовку и снова влился в этот народ, снова покупал бы лепешки и зелень на базарах, снова слушал бы неторопливые разговоры и участвовал в них… словом, жил как раньше. Вот только… то, что произошло, требовало отмщения. Англичане. Ваххабисты. Бандиты. Пушенная в землю, рудая казачья кровь требовала мести. И кроме него – мстить было некому. Он один из тех, кто выжил в злополучном караване. Один из тех, кому повезло уцелеть под этими дьявольскими новыми ракетами англичан – которые они просто захотели испытать на русских. Один из тех, кто должен был взять кровь за кровь…
Но сейчас – задача у него была более простая. Он – и еще два снайпера – должны были прикрывать собрание шейхов местных племен, которые собрались в горах, чтобы послушать пришедших издалека казаков. Вопреки тому что думают – казаки не воспринимались в горах как исчадие ада, горцы вообще хитрый народ. Каждого из тех, кт приходит к ним – они оценивают на предмет того, что можно получить от него – и если сотрудничество оказывается взаимовыгодным – запросто берут его сторону, будь он даже и кяфир. И точно так же легко – они переметнутся на другую сторону, увидев хоть малейшую выгоду в этом – если у тебя конечно нет сил принудить их к верности. Как говорят на Востоке – договор соблюдается, только если это выгодно обоим. Война – заканчивается только по обоюдному согласию.
* * *
Были ли в том месте ячейки Идарата? А сами – как думаете?
Давуд, названный в честь Пророка Дауда – был сыном вождя племени Багефер – одного из многочисленных племен региона, входивших в одну из племенных групп – Сейяр, Аль-Дохар и Джа’ада, живших в горах Хадрамаута. У отца, шейха Салема – он был восьмым сыном и пятнадцатым ребенком. И жизнь его – была проста и понятна: ему купят жену, у вождя племени денег было более чем достаточно – и он образует свою семью, свой род, укрепив тем самым собственный клан и собственное племя. Однако, уже с шестнадцати лет – Давуд задумывался о справедливости. А в восемнадцать – нашел ответ, вполне конкретный ответ на обуревавшие его сомнения. Когда он с братьями ездил на рынок – чайханщик дал ему почитать книгу – сказал: потом вернешь, хотя понятно было, что не слишком то он и думал о возврате. Книга – оказалась написана Леоном Троцким.
