Книга Опасные забавы - Джулия Гарвуд

— Кэрри сейчас в больнице, в Аспене, — сказал Джон Пол, прикинув, какой из вопросов важнее.

— В больнице? — Эвери отшатнулась от его плеча. — Почему в больнице? Ты же сказал, ей удалось выбраться задолго до взрыва!

— Правильно, удалось, и как раз поэтому есть кого лечить. Кэрри выбралась из дому с судьей Сарой Коллинз. Довольно долго они блуждали по лесистым склонам и в конце концов свалились в расселину. Судья при этом серьезно поранила колено, Кэрри потянула ногу и сломала руку. Тем не менее они как-то сумели протянуть до утра, а утром собака добралась до них по следу. — Джон Пол подумал и добавил: — Судья сейчас в операционной.

— Да, но их было три…

— Третья, Анна Трапп, осталась в доме. — Как так?

— Пока неизвестно. Возможно, Кэрри как-то прояснит этот вопрос или спасательная команда наткнется на добавочные улики.

Эвери встала, шагнула к двери и чуть не полетела кувырком через свой чемодан.

— Как он здесь оказался?!

— Шеф Тайлер созвонился со своим знакомым. Тот нашел машину, починил ее и перегнал сюда.

Хорошие новости оказались еще более сильнодействующими, чем плохие, — Эвери едва дышала от потрясения. Хотелось и смеяться, и плакать, и кричать… и зацеловать Джона Пола до смерти. Хотелось сейчас же, немедленно лечь с ним в постель и заняться любовью. Однако!

Эвери заставила себя стряхнуть наваждение. Зачем ей какой-то бирюк, когда есть тетя Кэрри и дядя Тони?

— Дяде звонили?

— Разумеется. Ты права, он отреагировал бурно, и теперь, должно быть, уже находится на пути в Аспен.

— Вот и хорошо. — Она присела перед чемоданом и начала бороться с неуступчивой молнией. — А что за шум внизу?

— Там хозяйничает ФБР, общим счетом пять желторотых юнцов. У каждого по телефону, и долдонят в пять ртов. Шеф Тайлер говорит, что у него от них едет крыша. Правильный мужик, знает, кого недолюбливать.

— Джон Пол! — Эвери возвела взгляд к потолку. — Огульно охаивать — признак внутренней незрелости. — Из чемодана были вытянуты брюки цвета хаки. — Сейчас пойдем вниз и выясним, как обстоят дела… Кстати, Монк еще не объявлялся?

— Нет, — рассеянно ответил Джон Пол, пожирая глазами ноги Эвери.

Это были длинные и стройные ноги, открытые почти до того места, откуда росли, и не его вина, что вскоре перед мысленным взором явилась картина, как эти ноги оплетают его обнаженный торс. Пришлось срочно отвести взгляд.

— Ты собираешься спускаться в таком виде? И думать забудь!

— В каком это «таком»? Во-первых, я оденусь, а во-вторых, с каких пор ты сделался моей нянькой?

— Нянькой не нянькой, а эта застиранная майка просвечивает.

Эвери оглядела себя, ахнула и быстренько закуталась в сдернутую с постели простыню. Брюки при этом улетели под кровать.

— Надо сразу сказать!

— Я что, совсем дурак?

— Мне не терпится повидаться с Кэрри, — сказала Эвери, чтобы стереть с его губ эту плотоядную усмешку. В самом деле, усмешка исчезла.

— Не думаю, что это разумно. Сядь, нужно поговорить. Тон был такой, что Эвери предпочла подчиниться.

— По-твоему, это небезопасно?

— Еще как. Если хочешь удостовериться, что Кэрри в самом деле жива, позвони, но ездить не езди.

— Почему?

— Потому что именно это предложит тебе ФБР. Мужик, который звонил конопатому Нолту из Аспена…

— А конопатый Нолт — это кто?

— Малыш, облеченный властью, там, внизу, — хмуро пояснил Джон Пол. — Он меня посвятил в свой гениальный план, и план этот таков: взять тебя, Кэрри и судью Коллинз под охрану в одном из их «безопасных мест» на то время, пока они будут гоняться за Монком.

— Прекрасный план!

— Правда?

— ФБР знает дело!

— Монк знает его лучше. Он бы запрыгал от радости, если б знал, что вас, всех троих, хотят свести в одну мишень.

Эвери промолчала: отрицать означало бы погрешить против истины, согласиться — предать интересы Бюро. Она попробовала встать. Джон Пол поспешно ухватил ее за плечи.

— Ты что, хочешь удержать меня силой?!

— Не удержать, а поддержать на случай, если вдруг закружится голова.

— Послушай, до сегодняшнего дня я не теряла сознания и впредь терять не собираюсь! Я не какая-нибудь неженка, а в обморок хлопнулась только от морального и физического истощения! Ни еды, ни сна столько времени… да еще известие о смерти Кэрри! Так что, Джон Пол, можешь меня отпустить! Пора одеваться и идти вниз.

— Минутку! — Вместо того чтобы отпустить ее, он впился в плечи. — Сначала еще одна новость.

Эвери устремила на него вопросительный взгляд, но он как будто вдруг растерял все слова.

— Уж не знаю, как тебе и сказать…

— Говори! Что бы это ни было, говори смело! Кэрри жива, дядя Тони тоже, и остальное в счет не идет по сравнению с этим.

— Кэрри сообщила, кто та женщина, подружка Монка.

— Она ее знает?

— Ты тоже.

— Ради Бога, Джон Пол, довольно уверток!

— Это Джилли.

Трудно сказать, чего он ждал. Всего, чего угодно: обморока, слез, вопросов, упорного отрицания — но реакция Эвери превзошла все ожидания.

Она буквально зарычала, яростно, как разъяренная львица.

Глава 27

— Мне нужен револьвер, и поскорее! Самый мощный, какой найдется!

Сердито расхаживая по комнате, Эвери по-прежнему выглядела ангелом, но теперь скорее ангелом мести. Она приостанавливалась в своем беспокойном движении, только чтобы повторить требование.

Вошел шеф Тайлер. На него не обратили внимания, и некоторое время он переминался у двери в нерешительности.

— Когда я с ней разберусь, ей уже не удастся восстать из мертвых! — говорила Эвери.

Шеф не выдержал и сделал попытку пресечь то, что считал женской истерикой.

— Мисс Делейни, мисс Делении! От ваших рассуждений жуть берет. Не бросайте таких угроз, а то… далеко ли до беды? Вот подстрелит кто-нибудь вашу мамашу, а пришьют это вам. Оно вам нужно? Я понимаю, вы сейчас взвинчены, но…

— Мамашу?! — Эвери остановилась перед ними уперла руки в бока. — Кого вы называете моей мамашей?! То, что эта женщина по чистому недосмотру произвела меня на свет, не ставит ее и близко с таким прекрасным существом, как мать! Не смейте больше называть ее так, ясно?

Тайлер подумал — и кивнул. В жизни ему не приходилось видеть такого сокрушительного гнева, и он не мог надивиться перемене, что произошла с кроткой девочкой, свалившейся в обморок при известии о смерти тетки.