Книга Ледяная тюрьма - Дин Кунц

Если бы спускаться через туннель надо было в темноте, то порядок и очередь значения бы не имели: во мраке всякое может случиться. Но русские, к счастью, вместе с водолазным снаряжением положили в алюминиевые коробки еще и три мощных галогеновых светильника. Эти лампы были рассчитаны на работу под водой на больших глубинах и при повышенном давлении. Одну из этих ламп понесет возглавляющий процессию Роджер; вторую — замыкающий шеренгу Пит. Среднюю лампу Харри решил вручить Лину. Если группа будет спускаться таким образом, чтобы между двумя соседними полярниками выдерживался трехметровый промежуток, то вся процессия растянется метров на двенадцать — и, следовательно, таково будет расстояние между первой и третьей лампами. Ясно, что плыть они все будут вовсе не на ярком свету, однако, надеялся Харри, все же освещение какое-то будет и, быть может, злоумышленник не решится повторить покушение.

В комплект каждого водолазного костюма с теп-лоподогревом входили и водонепроницаемые наручные часы с большим фосфоресцирующим циферблатом. Харри поглядел на свои часы, как только покончил с переодеванием. Восемнадцать минут двенадцатого.

Рванет через сорок две минуты.

Обратясь ко всем, Харри спросил:

— Готовы?

Все уже успели облачиться в водолазные костюмы и натянуть маски. Даже Джордж Лин.

Харри произнес:

— Ну, удачи всем, друзья. — Потом он сам натянул свою маску, потянулся к левому плечу, чтобы началась подача воздуха из резервуара за плечами в маску, и следом сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, убеждаясь в исправности снаряжения. Затем он повернулся к Роджеру Брескину и подал ему знак, оттопырив большой палец на руке.

Роджер подхватил свою галогеновую лампу и вошел, разбрызгивая во все стороны воду, в круглый бассейн, с той стороны, где было помельче. В воде он помешкал какую-то секунду и нырнул, прыгнув ногами вперед в разинутую на двенадцать метров пасть туннеля.

Следом отправился Харри, подняв куда меньше брызг, чем первопроходец Роджер. Хотя он и знал, что бояться в общем-то не стоит, но все равно был готов к тому, что ледяное объятие студеного моря собьет дыхание и заставит сердце биться побыстрее, потому он невольно схватил ртом воздух, как только воды сомкнулись над его головой. Но батареи, подключенные к нити накаливания, предназначенной для обогрева его костюма, были в полной исправности, и он даже не чувствовал, что окружающая температура как-то поменялась сравнительно с тем, как он чувствовал себя в пещере под куполом.

Вода была темной. Миллионы частичек грязи, облачка малюсеньких кремнистых водорослей, которых тут хватило бы для насыщения доброго стада китов, и зернышки льда выплывали в рассеянном желтоватом луче, вырывавшемся из водонепроницаемого корпуса лампы. За ее сияющим галогеновым ореолом Роджер был различим едва ли наполовину, казавшись каким-то таинственным, совершенно черным в своем резиновом костюме, наводя на мысль о тени, покинувшей того человека, который эту тень отбрасывал, а то и о Смерти своей, правда, позабывшей где-то свою излюбленную косу.

Как учили, Брайан плюхнулся в воду без задержки, чтобы предупредить попытку нового покушения на свою жизнь, которая — кто знает? — вполне могла последовать за тем, как Роджер и Харри покинули пещеру.

Роджер уже начал опускаться вдоль кабеля, служившего фидером антенне, запущенной с «Ильи Погодина», и, следовательно, ведущего к подводной лодке.

Харри поднес левое запястье к глазам, чтобы разобрать показания ярко светящегося циферблата. 11 ч. 20 мин.

Взрыв через сорок минут.

Он поспешил за Роджером Брескином. Навстречу неведомому.

23 ч. 22 мин. За тридцать восемь минут до взрыва

— Офицерская кают-компания вызывает на связь капитана.

Никита Горов, которого этот голос нашел в рубке управления, потянул микрофон на себя и произнес:

— Докладывайте.

Из динамика-пищалки на потолке горохом посыпались торопливые, натыкающиеся друг на друга слова. Их было так много, и они вылетали из громкоговорителя так быстро, что почти ничего нельзя было разобрать.

— Течет тут у нас. Переборка вспотела.

— Какая еще переборка? — Горов спрашивал предельно деловым, подчеркнуто хладнокровным голосом, хотя у самого в это время живот свело от ужаса.

— По штирборту.

— Серьезная течь?

— Не сказать, чтобы уж очень. Так, испарина.

Роса выступила маленькими такими капельками на метра два в длину и на сантиметров пять или восемь в ширину. У самого потолка.

— Признаки вспучивания заметны?

— Никак нет.

— Держите меня в курсе, — сказал он, так и не выдав своей озабоченности. А ведь душа в пятки ушла, когда он тянулся к микрофону минуту назад.

Техник, сидевший за пультом поверхностного эхолота, сообщил:

— Вижу в отверстии признаки неполного прободения. Оно частично блокируется, и акустические колебания проходят не полностью.

— Аквалангисты?

Техник на мгновение замешкался с ответом, углубившись в изучение графика.

— Так точно. Иначе истолковать это явление трудно. Ныряльщики. Судя по всем отклонениям пера самописца, они продвигаются вниз.

Добрая весть подействовала на всех присутствующих в рубке. Не то чтобы они расслабились — нет, напряжение осталось тем же. Однако впервые за много-много часов эта напряженность как-то скрашивалась сдержанным оптимизмом.

— Торпедный отсек вызывает капитана.

Горов суеверно вытер повлажневшие ладони о брюки и снова взялся за микрофон:

— Говорите. Я слушаю.

Говорящий из торпедной владел своим голосом, но все же нотка обеспокоенности очень даже чувствовалась, несмотря на искажения.

— Увлажнение переборки между торпедными камерами номер четыре и номер пять становится все заметнее. Мне не нравится, как это все выглядит.

— Какого рода ухудшения вы замечаете?

— Теперь вода капает на палубу.

— Сколько воды? — спросил Горов.

Громкоговоритель засвистел и продолжал скрипеть и визжать, пока офицер-торпедник не завершил наконец оценку создавшегося положения. Потом свист унялся и офицер доложил:

— Грамм тридцать. Или пятьдесят.

— И все?

— Так точно.

— Признаки вспучивания?

— Не наблюдается.

— Как заклепки?

— Ни в одном ряду заклепок не замечено каких бы то ни было нарушений.

— А нет ли признаков усталости металла? Звуки? Беспокоящий скрежет?

— Мы провели стетоскопирование. Никаких посторонних шумов или сигналов об усталости металла стетоскоп не показал. Акустическая обстановка обычная.