Книга Ледяная тюрьма - Дин Кунц

Самые ранние материалы были взяты из разных любительски изданных политических журнальчиков с ничтожными тиражами. Такие издания в изобилии печатаются в Соединенных Штатах различными экстремистскими группами, как крайне правого, так и крайне левого направлений. Этот человек явно находил топливо для подпитки своей паранойи на обоих концах политического спектра. Подобранные хронистом заметки чаще всего были рассказами или пересказами совершенно невероятных страшных историй самого непритязательного сорта: недомыслие, примитивность, скандальность — вот что их объединяло. И выходило, что президент — самый отъявленный из самых твердолобых коммунистов; однако следующая вырезка доказывала, что он завзятый твердокаменный фашист; президент — тайный гомосексуалист, падкий на мальчиков, которым еще очень далеко до совершеннолетия — или же, быть может, президент в своей похоти ненасытнее любого козлоногого сатира. Римский папа попеременно оказывался то рьяным приверженцем предельно правых, коварно и тайно поддерживающим самые бесчеловечные диктаторские режимы в Третьем мире, то — вместе с тем — левым маньяком, изобретающим самые безрассудные способы финансирования любых попыток подрыва демократии, с тем чтобы в конечном счете конфисковать все богатство этого мира в пользу иезуитов. Тут же сообщалось, что Рокфеллеры и Меллоны — это наследники весьма заговорщически настроенных родов, мечтавших о захвате власти над всем миром еще в четырнадцатом, да нет, в двенадцатом веке, если не с того времени, как динозавры решили оставить эту планету и расстаться с дерном. Одна из вырезок сообщала о том, что в Китае правительство на свои деньги содержит так называемые «инкубаторы проституток», где выращиваются маленькие девочки, которых, по достижении ими десятилетнего возраста, пекинские вожди продают сексуально озабоченным западным политиканам, а те, в свою очередь, делятся с китайскими вождями самыми большими государственными тайнами. Алчные бизнесмены, утверждала следующая заметка, плевать хотели на загрязнение планеты: они до того жадны до денег, что им ничего не стоит убить любое и каждое дитя человеческое еще в зародыше. Они способны пустить реликтовую рощу редчайших деревьев на производство мебели для дач, они травят наших детей и губят планету в погоне за всемогущим долларом; при этом сети сплетаемых ими чудовищных заговоров столь запутанны и столь раскидисты, что ни в ком нельзя быть уверенным — даже собственная мать может оказаться соучастницей зловещих замыслов, измышляемых бессовестными богатеями. Еще на нашу планету зарятся космические пришельцы из другой галактики, которым с охотой помогают нечестивые и неискренние предатели, скрывающиеся среди нас, а именно (нужное подчеркнуть): республиканская партия, демократическая партия, либертарианская партия, евреи, черные, вновь — рожденные — христиане, либералы, консерваторы, некоторые белые, в частности, находящиеся в средних летах начальники контор, занимающихся автомобильными грузоперевозками. Тональность повествований, привлекших внимание хозяина тетрадки, то и дело срывалась на визг, так что Гунвальд даже не удивился, обнаружив заметку об имитации кончины Элвиса. Оказывается, смерть короля рок-н-ролла была нужна некоему подпольному центру, обретающемуся в приличном особняке где-то в Швейцарии и намеревающемуся подмять под себя, разумеется, негласно, все международное банковское дело, вот потому газеты и объявили, что Элвис Пресли — умер, тогда как он — жив.

Но вот с двадцать четвертой страницы все стало как-то суше, мрачнее и куда тревожнее. На этом месте в тетрадке была помещена вырезанная из газеты фотография покойного президента Дохерти, а над ней — большие буквы заголовка:

УБИЙСТВО ДОХЕРТИ — ДЕСЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

На полях — комментарий: корявые, но тщательно выписанные красным прописные, как бы печатные буквы — психопат дал волю своему извращенному красноречию: «Мозг его давно сгнил. Его разум не существует. Его язык не в силах порождать все новую и новую ложь. Он отправлен на корм червям, и мы избавлены от его новых детей, которые могли бы у него родиться, будь он еще жив. Сегодня я видел плакат, на котором написано: „Я не смогу переубедить кого бы то ни было или убедить в своей правоте, просто затыкая рот тому, кто хотел бы высказать свою правду“. Но это — ложь. Смерть способна убедить каждого. И я полагаю, что его смерть смогла кое в чем убедить и его последователей. Как я жалею, что это не я убил его».

С этой самой страницы и далее, и чем дальше, тем больше, основное внимание стало уделяться семейству Дохерти. А с сотой страницы, на которой закончилась первая треть тетради, прочая тематика исчезла и стало похоже, что безумец одержим лишь ненавистью к Дохерти. На следующих двухстах страницах любая вырезка так или иначе говорила о ком-то из Дохерти. Хозяин тетрадки собирал и важные, и малозначительные заметки: отчет о выступлении отца Брайана по ходу предвыборной компании двухлетней давности, заметка про именины вдовы покойного президента и про необычную вечеринку, устроенную вдовой в честь этого события, сообщения телеграфного агентства ЮПИ о приключениях Брайана в Мадриде с рассказом о выходке молодого Дохерти во время боя быков, ну и так далее...

К странице двести десять владелец тетрадки прилепил семейный портрет Дохерти: родня собралась на свадьбу сестры Брайана. Фото было вырезано из журнала «Пипл». Под фотографией — красным фломастером «В р а г».

На двести тридцатой странице исчезли последние слабые намеки на здравомыслие. Собиратель вырезок приклеил тут целую журнальную страницу, цветное фото старшей сестры Брайана Эмили во всю полосу. Хорошенькая молодая женщина. Носик кнопочкой. Большие зеленоватые глаза. Каштановые волосы, ниспадающие на плечи. Эмили глядит куда-то в сторону и смеется чему-то сказанному или сделанному кем-то, не попавшим в объектив фотоаппарата. Маленькие печатные буквы закручивались спиралькой вокруг смеющегося молодого лица, складываясь в стократно повторенные три коротких слова: сука, курва, дрянь, сука, курва, дрянь, сука, курва, дрянь, сука, курва, дрянь...

Следующие страницы вообще поднимали все волосы на голове дыбом.

Гунвальд еще раз попробовал вызвать Харри. Нет ответа. Не с кем было связываться. Никто его не слышал, и он не слышал никого. Только буря соглашалась с ним общаться в эфире.

Боже милостивый, что же стряслось у них на том айсберге?

Только у Брайана Дохерти и Роджера Брескина был некоторый опыт подводного плавания; все прочие или вообще не сталкивались в своей жизни с этим, или, в лучшем случае, пару раз видели акваланг вблизи. Но Брайан официально не считался членом экспедиции, у него был статус наблюдателя. Потому Харри решил, что малого никак нельзя запускать первым, тем более что по ходу нисхождения в туннеле всякое может встретиться, чего и представить себе пока невозможно. Следовательно, возглавит процессию Роджер.

А все они, значит, выстроятся в таком порядке: за Роджером, вторым, пойдет сам Харри, потом Брайан, Рита, Джордж, Клод, Франц и Пит. Ой, пришлось поломать голову, прежде чем принять именно такую очередность. Брайан окажется между Харри и Ритой, теми самыми двумя людьми, которым Харри доверяет вполне. Джордж Лин следует за Ритой и, стало быть, может представлять угрозу и для нее, и для Брайана. По причине своего почтенного возраста и компанейского, уживчивого характера Клод Жобер представлялся наименее подозрительным после Пита, и потому Харри поставил его за Лином: если китаец затеет нечестную игру, Клод заметит недоброе и помешает ему. А вот если неведомый злодей — Франц, то добраться до Брайана ему будет совсем непросто, тем более что за спиной у Франца — Пит, который не только бдителен, но и силен. Конечно, что касается самого Пита, то подозревать его в чем-то преступном казалось такой нелепостью, о которой и говорить нечего. Но если Харри до сих пор чего-то в этой жизни так и не понял, между черным верзилой и Брайаном — четверо: Франц, Клод, Лин и Рита.