Книга Таблетки от жадности - Светлана Алешина

Закурив сигарету – событие для меня редчайшее, имеющее место только в качестве одного из последствий стресса, – я погрузилась в чтение. Как ни странно, но большая часть почерпнутой информации была мне неизвестна.

Анна Варенцева с десяти лет находилась на воспитании тетушки, в то время как ее мать трудилась по какой-то рабочей специальности в Москве. Поскольку тетка имела своих собственных детей, то племянницу воспринимала как обузу, но отправить ее в детский дом не могла по причине религиозности: из последних сил она блюла христианские законы до Аниного семнадцатилетия. В этот год контракт, по которому работала Светлана, закончился, и она вернулась на родину, чтобы наверстать упущенное в воспитании дочери.

Нельзя сказать, чтобы матери удалось преуспеть в этом, по крайней мере именно так свидетельствовала пресса. Девочка к тому моменту, когда вернулась ее мать, считала себя вполне самостоятельной и даже завела роман с женатым мужчиной! Последний факт я отметила фломастером, поставив около строки жирный восклицательный знак. Ничего себе, узнаются новости!.. Анюта, «правильная» девочка – и такое! Ладно, как бы там ни было, но достоверность этого факта остается под большим вопросом.

Итак, Анюта в момент возвращения матери уже жила своей жизнью. Она поступила в кулинарное училище и с удовольствием пекла торты на заказ. Денежных проблем не возникало, потому что работа в столице позволяла Светлане обеспечивать дочь должным образом. Помимо прочего, в статье приводился явный намек на то, что девочка в своем юном возрасте и сама научилась зарабатывать – или получать? – деньги…

Я прервала чтение, потому что в этот момент на кухню вошел мой муж, заспанный и явно не слишком довольный, что с ним случалось весьма редко.

– Без пятнадцати шесть, – обреченно констатировал он, глянув на настенные часы. – Ты для того так рано поднялась в воскресенье, чтобы как можно быстрее прочитать газеты?

– Да ладно тебе, чего ты? – примиряюще сказала я, погладив его по руке. – В плохом настроении проснулся?

– Проснулся я как раз таки в прекрасном настроении. И да будет тебе известно, причиной того явилась ты. Но не спеши обольщаться, потому что как раз ты же и ввела меня в отвратительное расположение духа!

– Да ну? Слушай, это серьезное обвинение. Требую аргументировать.

– С удовольствием! Слушай. Я проснулся в хорошем настроении потому, что мне приснилась ты, – начал рассказывать Вовка, присаживаясь напротив и отбирая у меня недопитую чашку кофе. – Причем ты была в свадебном платье, а это вдвойне приятно, потому что замуж, слава богу, ты выходила только за меня, а значит, в этом сне где-то рядом был и я. – Я пришла в самый искренний восторг от логики моего мужа и невольно включилась в игру. – Ну, в общем, я на тебя долго смотрел, а потом решил поцеловать. Но не во сне же мне это делать?! Я потянулся – наяву уже, разумеется, – захотел тебя обнять, но нащупал только подушку. Неудивительно, тебя же не было рядом! Я честно подождал минут десять, но ты так и не вернулась. Настроение мое потухло, я встал, притащился на кухню и что я увидел? Тебя в компании с газетами, читающую статью про… ну да, я так и думал, про убитую стажерку ресторана! Как после этого настроение не испортится, скажи?

Вопрос был из разряда сложных, ответить так сразу я на него, естественно, не могла, и потому попросила тайм-аут. В ответ на это Вовка категорично заявил, что без меня из кухни не выйдет, хоть ты плачь. Но плакать мне не хотелось – сколько можно! – и потому пришлось последовать за родным мужем в спальню, где он наконец смог-таки меня поцеловать. И не один раз. И не только поцеловать. В общем, к чтению статьи я смогла вернуться только часа через три…

После того как судьба Анюты благосклонно улыбнулась ей – девушку взяли на стажировку в «Классику», – она практически сразу сумела показать себя с лучшей стороны и определиться со своей дальнейшей карьерой. Меранцева благоволила к ней, но не столько из-за личной симпатии, хотя и это имело немаловажное значение, а потому что девушка действительно была лучшей, и Инга Леонидовна никогда не скрывала своего к ней отношения. В «Классике» проходили испытательный срок и другие девушки, претендовавшие на место в штате, но Анне удалось удерживать первенство.

Далее следовали рассуждения автора статьи о нелегкой судьбе людей в целом, а юных личностей – особенно. В ходе этих рассуждений снова мелькнул тот самый интересный факт, который до недавнего времени был мне неизвестен: довольно яркий роман Анюты с мужем одной из работниц «Классики» якобы закончился расставанием по неясной причине. В общем, кто кого бросил – оставалось за кадром, однако доподлинно была известна личность любовника Анны. Им был некто Дабровский Виктор Васильевич, жена которого работала штатным психологом в «Классике».

Оторвавшись от газеты, я вздохнула и, приложив руки к вискам, заставила себя сосредоточиться на этой мысли. В статье не сообщалось о том, когда закончился роман между Дабровским и Анной. Возможно, о его окончании знали и вовсе только два человека, те, кто являлись его непосредственными участниками. А что если жена Дабровского, узнав о его измене, из ревности убила его любовницу, даже не догадываясь о том, что роман прекратил существование? Версия вполне правдоподобная, тем более я давно уже решила, что отравление – вполне женский способ убийства. Опять же в пользу данного варианта и то, что преступник непременно был хорошо знаком Анюте. Чего стоило психологу «Классики» предложить девушке бокал с отравленным вином, а потом незаметно покинуть закулисное пространство? Правда, Анна, которая, возможно, и не была такой простодушной, какой казалась, могла и не согласиться праздновать окончание показа с соперницей, но я ведь не знаю, какие отношения существовали между ними. Возможно, жена Дабровского обладала недюжинной хитростью и на людях никогда не демонстрировала свой ненависти к любовнице супруга. В любом случае эта версия требовала проверки.

Уже через минуту я набирала номер администратора «Классики». Представившись, я попросила записать меня на прием к психологу, на что тут же было получено вежливое согласие и заверение в том, что Наталья Владимировна будет рада принять меня завтра в шестнадцать ноль-ноль. Я поблагодарила и повесила трубку.

В тот момент я по-прежнему упорно отказывалась верить в то, что смерть Анны Варенцевой была подстроена самой владелицей «Классики».

* * *

В прохладной приемной, где царила какая-то безликая и потому расслабляющая атмосфера, подсвеченная голубоватыми светильниками, в кожаном кресле картинно развалилась молодая особа с выражением полнейшего равнодушия на лице. Кроме нее, здесь никого не было, и по этой причине мне предстояло провести несколько минут в ее компании. Не скажу, что эта перспектива меня радовала; честно говоря, я рассчитывала встретить здесь эдакую скучающую дамочку, готовую дорого отдать за возможность запросто поговорить ни о чем, поэтому и пришла чуть раньше, чем следовало. Но от разочарования никуда не денешься, поэтому остаток времени я провела, изучая сидящую напротив даму.

Очевидно, она пришла сюда задолго до назначенного часа или, наоборот, уже побывала в кабинете, но почему-то не торопилась уходить. Безусловно, красивая, холодная, строгая и отчужденная, она казалась недоступной и наверняка вызывала жгучий интерес к своей персоне. На мой вопрос: «Вы тоже к Наталье Владимировне?» она лишь покачала головой и так же молча продолжала смотреть перед собой. «Странная дамочка», – решила я и переключила свое внимание на другое.