Книга Под созвездием Ориона - Владислав Крапивин

Так и было написано на медной табличке: БРИГАНТИНА. Там же по-русски сообщалось, что построил модель в 1910 году «корабельный мастеръ Янсонъ», живший на улице Балластной Дамбы. То есть мастер жил когда-то в том месте, где теперь стояла наша плавбаза. Недалеко от базы тянулась по низкому берегу улица «Балласта Дамбис». Без сомненья, называлась она так в честь насыпной, со стенками из свай, дамбы которая тут отгораживала от большой реки тихую гавань. (Возможно, я ошибся, называя фамилию мастера, но думаю, он бы не обиделся — столько лет прошло.)

Бригантина, несмотря на почтенный возраст, выглядела юной и стройной (только паруса пожелтели). Она была прекрасна. И наши ребята мечтали, что когда-нибудь мы построим похожую на нее у себя в «Каравелле».

Такую громадную модель мы так и не построили. Вернувшись домой, мы начали строить настоящие парусные яхты для хождения по уральским озерам, и для моделей уже не было времени. Но бригантину из рижского замка вспоминали с очень теплым чувством. Так же, кстати, как и другую бригантину — настоящую, на которой нам удалось побывать.

Это была немецкая учебная шхуна-бриг «Вильгельм Пик». Однажды пасмурным вечером она под штормовым ветром, с одним лишь марселем на фок-мачте ворвалась в Даугаву и стремительно ошвартовалась у причала рядом с замком. На корме заполоскал большой черно-красно-желтый флаг с гербом ГДР.

Естественно, я начал хитрыми путями, через всякое флотское начальство добиваться, чтобы немцы пригласили «Каравеллу» в гости. И приглашение было получено.

Гэдээровские штурмана — люди европейского воспитания и утонченного морского этикета — встретили нас великолепно. Впрочем, и юные курсанты «Каравеллы».держались соответственно. Подтянутые мальчики в отутюженной форме с якорями, шевронами и аксельбантами, в белых гольфах и синих пилотках с золотистыми звездами были (в результате сделанных заранее внушений) образцом корректности и скромности, лишь изредка позволяя себе небольшие (и даже приятные для хозяев) проявления детской непосредственности. Без спроса никуда не лезли, забраться на ванты не пытались, за рында-булинь корабельного колокола не дергали и задавали вполне профессиональные вопросы, касаемые парусной оснастки судна. Я переводил. Выскребал из памяти остатки знаний немецкого языка, которые еще не выветрились после университета. И на всякий случай каждый вопрос предварял словами: «Энтшульдиген зи, биттэ… (извините, пожалуйста…)».

В конце концов ребята, мило улыбаясь, стали и сами так же начинать свои фразы. Овеянные ветрами Балтики морские волки были очарованы грацией и аристократизмом «юных моряков с далекого и холодного Урала». Не очень понимая по-русски, они, конечно не обращали внимания, какие разговоры ведутся «на заднем плане». А обаятельный Игорек, наш юный кинооператор, в это время говорил приятелю:

— Слышь, Гошка, если ночью подогнать к носу шлюпку, получится у нас отвинтить якорь и свезти на базу?

— Тебя что, вымбовкой по темечку стукнули? — отвечал рассудительный Гошка Никитин. — Как отвинтишь? Рым и скоба внутри клюза, это же якорь Холла. Да и весу-то! Булькнем к русалкам вместе со шлюпкой… К тому же будет международный скандал.

Это была, конечно, чистейшей воды морская травля. Но в ней слышалось жгучее желание наших мальчишек «поиметь» настоящий якорь для родного отряда.

Я на всякий случай показал Игорю и Гошке кулак. А потом шепотом посоветовал:

— Назовите эту операцию «Лебяжий пух». Легкость названия в какой-то степени компенсирует якорную тяжесть.

— Принято… — тем же шепотом отозвался Игорек и с индифферентным лицом начал водить объективом крошечной камеры «Экран» по палубным надстройкам.

Любезные хозяева бригантины разрешили нам снимать на судне все, что хотим. И даже позволили сфотографировать карту Балтийского моря («Ostsee»), на которой был проложен маршрут «Вильгельма Пика».

Я сперва даже не поверил! Потому что знал: на любом советском судне такое было бы немыслимо. Морские карты были отнесены к документам особой секретности. Считалось, что сделанный с них фотоснимок неизбежно попадет в лапы иностранных спецслужб и Пентагон занесет различимые на фотографии ориентиры в специальную схему для точного наведения межконтинентальных ракет.

Идиотизм таких суждений был очевиден для каждого школьника. Карты и лоции всех морей и побережий для того и печатаются, чтобы ими могли пользоваться моряки любого государства. Секретность здесь бессмысленна и чревата катастрофами… Но попробуйте в чем-то убедить цензуру!

Кстати, рижская поездка все-таки послужила поводом для наших споров с цензурой.

В семьдесят первом году мы стали готовить в Средне-Уральском издательстве книгу об отрядной жизни («Каравелле» как раз исполнилось десять лет). Включили туда и главу про операцию «Нептун Балтийского моря» — конечно с фотоиллюстрациями. И вот однажды звонит мне наш милейший редактор Светлана Владимировна Марченко:

— Слава, цензор требует убрать снимок, где вы на немецком судне! Говорит, что там на первом плане какой-то непонятный прибор. Возможно, из числа новейших и секретных!

— Святые угодники! Да это обыкновенный магнитный компас! Немецкой марки «grw»! Его знают все на свете. Кстати, весьма неважный по сравнению с нашими, советскими. У нас такой же в отряде валяется, в разобранном виде!

— Святые угодники для цензуры не указ, у нее инструкции…

— Да ведь судно-то даже не наше, а иностранное!

— Но ГДР — наши союзники…

— И какой же секретный прибор союзники стали бы показывать туристам!.. И откуда он может взяться на маленьком паруснике, где проходят начальную практику мальчишки, решившие поступить в мореходную школу?

— Слава, но я-то при чем?! Требуют убрать.

Меня «зашкалило»:

— Тогда снимайте книгу с производства!

— Ну, Слава-а!

— Снимайте! Я так не согласен работать! У всякой глупости должен быть предел, даже в цензурном ведомстве!

Снимок послали на экспертизу в московскую военную цензуру. К счастью, ответ пришел быстро. И, кажется, даже с комментариями по поводу интеллектуального уровня свердловских цензоров (точно не знаю, письмо мне, конечно, не показали).

А с другим снимком получилось еще смешнее.

В Риге к нам «примкнул» местный восьмилетний пацаненок Владик, сынишка поварихи с плавбазы «Экватор» . Скромное светлоголовое создание в белой, как ромашка, бескозырочке. С очень подходящей фамилией Цветков. Мальчишка крепко привязался к нашим ребятам, особенно к «пятнадцатилетнему капитану» Оле Сваловой. Даже всплакнул, когда пришло время прощаться (и Ольга тоже). И потом долго переписывался с «Каравеллой».

На прощанье мы сделали фотопортрет Владика. При подготовке книги решили поместить этот снимок в главу о наших друзьях.

Казалось бы, уж здесь-то вовсе нет повода для цензурных придирок!

Оказалось, что есть!