Книга Александр Невский. Друг Орды и враг Запада - Андрей Богданов

* * *

Той же осенью 1258 г. в Ростове был праздник: князья Борис и Глеб вернулись из Орды, Глеб — с молодой княгиней, "и кланялись святой Богородице, и епископу Кириллу, и матери своей великой княгине (Марии. — Авт.). И была в Ростове радость великая о Глебове приезде". А во Владимир к зиме нагрянули численники. Они потребовали, чтобы князья сопроводили их наконец в Великий Новгород.

Положение Александра Невского было ужасным. Отказ чиновникам великого хана означал нашествие. А как было заставить свободолюбивых новгородцев, не испытавших на себе, что такое татарский погром, платить дани, в которых они русским князьям и самому Невскому упорно отказывали?! Князю оставалась лишь хитрость.

Зимой 1259 г., рассказывает новгородский летописец, "приехал Михаил Пинещинич (новгородский посол к Александру. — Авт.) из Низу (т. е. Владимире-Суздальской земли. — Авт.) с лживым посольством, сказал так: "Если не имётесь по число (т. е. не поддадитесь на перепись. — Авт.), то уже (собраны) полки на Низовской земле".

Биться против рати Александра новгородцы не решились. После долгих прений на вече "яшася новгородцы по число". Александр смог мирно доставить в город численников. Он пришёл не один — взял с собой брата Андрея и князя Бориса Ростовского. Но даже присутствие трёх популярных в народе князей не обеспечивало безопасности численников. Присланный самим Менгу-ханом чиновник императорского двора Бецик-Берке и его помощник Касачик "с жёнами своими" и сотрудниками налогового ведомства заполонили княжескую резиденцию на Городище. И, как только приступили к работе, в городе и по всей Новгородской земле вспыхнул "мятеж велик".

Одно дело было — слышать, а другое — видеть бесчинства татар, прибывших в сопровождении великого и удельных князей и снующих по родным землям. Переписчиков тайно убивали на улицах и открыто — в сёлах. Как ни уговаривали народ бояре, уловившие, что численники устанавливают дань одинаковую для богатых и бедных, "меньшие люди" собрались "умереть честно за Святую Софию".

Численники, приехавшие с семьями, чтобы прочно осесть на новом месте, заволновались. "Дай нам сторожей, чтобы не перебили нас!" — сказали они Александру. И так жить чиновникам приходилось под охраной княжеской дружины. Но теперь великий князь, опасаясь прямого столкновения с новгородцами, поставил на ночную стражу детей знатнейших бояр во главе с сыном посадника. "И сказали татары, — гласит новгородская летопись, — дайте нам число, или бежим прочь! И чернь новгородская не хотела дать числа".

Город разделился надвое. Богатые бояре, уже увидевшие возможность при обложении сделать "себе легко, а меньшим зло", собирали своих вооруженных сторонников на Софийской стороне. "Чёрные люди" с оружием в руках съезжались отовсюду на сторону Торговую. Обе стороны готовились форсировать Волхов и дать бой прямо в городе.

Гражданскую бойню предотвратил великий князь Александр. Взяв с собой дружину и численников, он сделал вид, что окончательно покидает землю, подлежащую разорению. Новгородцы одумались и пустили численников в город. Те были достаточно напуганы, чтобы тихонько поездить по улицам, пересчитать дворы и убраться восвояси, даже и не думая насаждать систему баскачества. Да и кто осмелился бы тут пойти в баскаки?

"И стали окаянные (численники. — Авт.) ездить по улицам, записывая дома христианские… и уехали окаянные, взяв число, а князь Александр поехал после, посадив сына своего Дмитрия на столе", — заключает новгородский летописец[203]. Князья Андрей и Борис вернулись с татарскими чиновниками во Владимир, "Александра же удержали новгородцы и чтили его много, — добавляет Лаврентьевская летопись. — Александр же, дав им ряд (договор. — Авт.), поехал с честью в свою отчину"[204].

Великий князь был весьма доволен итогом переписи в Великом Новгороде. Не дать татарам "числа" он не мог, но допустить переход страны под управление баскаков было бы для всех князей самоубийством. Александра Ярославича, разумеется, удивляло, почему этого не понимает хан Берке: ведь единая имперская администрация со временем попросту упразднила бы и власть улусных ханов!

Открыто сопротивляться установлению системы баскаков великий князь не мог; но, коли уж татарские чиновники сами её в Новгороде не ввели… Словом, "мятеж велик" и самоуправные действия "черни" можно было только похвалить. Ни одной казни, ни одной расправы по этому случаю в Новгороде не было, а почести, возданные князю новгородцами после отъезда численников, вообще наводят на размышления…

Решение проблемы упиралось в хана Берке, не понимающего, что пилит сук, на котором сидит. Но здесь великий князь мог только молиться. Что он и делал, если верить Лаврентьевской летописи, весь 1260 г. (в тексте — 1259-й, но это известная ошибка летописца): "Приехал из Новгорода Александр к святой Богородице в Ростов, в среду Страстной недели, и кланялся святой Богородице, и целовал крест честной, и кланялся епископу Кириллу: "Отец святой, твоей молитвой я и туда в Новгород ехал здоровым, и сюда приехал твоей молитвою здоров!" Блаженный же епископ Кирилл, (князья) Борис и Глеб и мать их Мария княгиня чтили Александра с великой любовью. И поехал (великий князь) во Владимир"[205].

Новгородский летописец с облегчением записал: "В 1260 г. была тишина весь год". И в Западной Руси "была тишина по всей земле"[206]. Плохо было только крестоносцам Тевтонского ордена. Те, как было и на Руси, преувеличили разгром татарами военных сил Литвы и бросили свои войска в область Жемайтию, намереваясь пробить вдоль моря "коридор" и соединить наконец прусские и ливонские владения ордена. Для сей благословлённой папой римским цели ливонский магистр Бугрард фон Горнгузен и маршал Тевтонского ордена Генрих Ботель призвали, помимо орденских войск, отряд шведов и датчан из Ревеля во главе с герцогом Карлом и немало крестоносцев из разных стран Западной Европы. Взяли они с собой и отряды покорённых пруссов, эстов и куршей.

Это трёхтысячное войско выступило в поход, но скоро вынуждено было повернуть назад: литовская кавалерия численностью до 4 тысяч всадников атаковала земли самих крестоносцев. Спеша спасти свои владения, рыцари столкнулись с противником у оз. Дурбе — и были разбиты наголову. Интересно, что в их окружении и уничтожении сыграли роль эсты и курши, атаковавшие своих "господ" с тыла. Согласно уже многократно цитированной Ливонской рифмованной хронике, в сече были убиты магистр, маршал, и 150 рыцарей ордена:

Как мученик, магистр погиб И полтораста братьев с ним. И многим пилигримам, им выпала все та же доля — смерть приняли по Божьей воле… Повсюду разнеслось известье, что маршал также в битве пал. Всегда он храбро воевал…

Погиб также герцог Карл, а 15 рыцарей попали в плен. Остатки крестоносного воинства бросили коней и искали спасения в лесах: