Книга Александр Невский. Друг Орды и враг Запада - Андрей Богданов

Численники и Баскаки

Прямым сюзереном, царем для князем и церкви, был хан в Сарае. Другое дело — великий хан в Каракоруме, стремившийся воспрепятствовать распаду империи на уделы, владыки которых подчинялись лишь ханам своего улуса, вроде Золотой Орлы. Великий хан Менгу приступил к созданию новой структуры власти в империи с размахом Чингисхана. В 1252 г. поголовная перепись населения была проведена в Китае, на следующий год в Иране, в 1257 г. "исчисление народа" докатилось до Руси.

Учет жителей покоренных земель проводился и раньше: в первые годы после Батыева погрома власти Золотой Орды не меньше великих хамов хотели знать, какой доход им причитается, пока не поняли, что в сборе дани удобнее положиться на князей, получивших свои ярлыки в Сарае. Но уже в 1246 г., когда перепись на Руси вел один чиновник от Батыя и великого хана Гугока, в Каракоруме был отравлен сарайский ставленник великий князь Ярослав. Борьба за то, кто будет ставить на Руси великих князей, шла несколько лет и на первых порах с перевесом Каракорума. Однако не следовало гадать, кому будут более усердно служить князья: ярлык далекого Каракорума для них мало значил без ярлыка близкого и могучего Сарая.

Великий хан Менгу понимал, что произойдет, если дань с покоренных земель пойдёт через руки улусных ханов. Те станут полновластными владыками и превратят Каракорум в чисто символический центр, основываясь на всеобщем правиле: "вассал моего вассала — не мой вассал". Поэтому численники великого хана, переписывая население империи, разбивая подданных на десятки, сотни, тысячи и тумены, готовили почву для введения единой местной администрации: баскаков. Те должны были собирать дань и формировать военные отряды, чтобы, в конечном счете, образовать новую иерархию среди подданных империи, начиная с десятских и сотников в каждом селе до великого баскака, например при великих князьях.

Опора на людей, желающих возвыситься над своим народом путем открытого перехода в другой лагерь, — один из краеугольных камней диктатуры. Прими ислам — и станешь помыкать односельчанами, а при должном усердии — боярами и даже князьями! Баскачество распространялось по Руси, как раковая опухоль. Великий хан Менгу понимал, что все они будут воровать и грабить, но не волновался за свою казну. В каждом улусе великий баскак был не только чиновником Каракорума, строго следившим за местными властями, но и откупщиком.

Он откупал право сбора дани за определенную сумму, периодически вносимую в казну. Благодаря баскачеству ханы улусов и особенно местные власти, вроде русских князей, становились декоративными фигурами.

План кардинального укрепления Монгольской империи не удался, наткнувшись на всеобщее сопротивление. На Руси его возглавили города.

* * *

Весной или летом 1257 г. в Орду вызвали Александра Невского, его братьев Андрея и Ярослава (опять княжившего в Твери), а также Бориса Ростовского, брат которого Глеб уже вновь гостил у татарской родни своей жены. С ними к хану Берке (летописец, запутавшись в ханах, всё ещё пишет об Улагчи) вызвали и "всех воевод". При малейшем сопротивлении "числу" Северо-Восточная Русь могла мигом потерять всю княжескую и военную верхушку. На этот раз летописец не упоминает, как обычно делал, что князья были приняты "с честью" "и отпущены были в свою вотчину", — вот всё, что он смог об итогах поездки с облегчением записать[200]. Князья действительно спаслись чудом.

Как рассказывает новгородский летописец, летом 1257 г., когда Александр со всеми князьями и воеводами был в Орде, Великий Новгород был охвачен тревогой и смятением. Из Владимиро-Суздальской Руси шли слухи о злодеяниях численников, неотвратимо продвигавшихся к границе. Новгородцы восстали и убили посадника Михалку, который уговаривал их покориться монголо-татарам.

Тогда великий князь Александр Ярославич Невский сам прибыл в город с ордынскими послами: требовать, чтобы земля приняла численников и платила дань. Княживший в Новгороде сын Александра Василий устыдился поведения отца и бежал во Псков. Невский повелел схватить его, а новгородцам, наиболее рьяно стоявшим против татар, — "Александру и дружине его", — отрезать носы и вырвать глаза, "кто Василия на зло повёл", то есть восстановил против политики отца. Новгородцев это не устрашило. Князь уехал ни с чем. А зимой новгородцы убили его старого боевого товарища Мишу — героя Невской битвы[201].

Пока русские убивали русских, воинов не хватало, чтобы защитить границы Руси. Летом 1258 г. литовцы и ратники из Полоцка, куда пригласили княжить литовского воеводу Товтивила, вассала великого князя Миндовга, ворвались на подчинявшуюся Александру Невскому Смоленщину и "взяли на щит" город Войщину. Он лежал южнее Смоленска, то есть враги прошли войной через всю землю. Этого было мало: осенью литовцы атаковали Торжок. Поставленный там Александром гарнизон частью погиб, частью попал в плен, "а иные едва убежали; и много зла было Торжку". Новгородский летописец нашёл в том году лишь одно утешение: "той же зимы татары взяли всю землю литовскую, а самих перебили"[202].

Война двух "королей" 1258–1259 гг.

Крещённый в католицизм и коронованный папским легатом великий князь Миндовг далеко рассылал отряды по всей Руси, захватывая один за другим её города. Но и этот храбрый воин не смог защитить родную землю, когда на него двинулось войско опытного татарского воеводы Бурундая вместе с ближайшими союзниками Миндовга — галицко-волынскими князьями. Лаконичный Бурундай прислал Даниилу Романовичу Галицкому — второму в Восточной Европе свежеиспечённому папой "королю", всего несколько слов: "Если ты мирен мне, пойди со мной". Даниил повиновался. Русские войска, под командой брата Даниила Василька и присмотром Бурундая, зверствовали в Литовской земле не хуже татар.

Обещанной папой римским помощи, естественно, не было — она, впрочем, папой всерьёз и не планировалась. Затем Бурундай с Васильком пошёл разорять Польшу — ещё одну "союзницу" Галицкого "короля". Поход был удачен для грабителей. На обратном пути Бурундай взглянул на только что отстроенные Даниилом и Васильком Галицким укрепления Данилова, Львова, Кременца, Стожка, Житана, Луцка и Владимира Волынского. Они ему не понравились, и он велел их снести.

"Король" Даниил руками своего брата Василька выполнил и это. Но не заслужил уважения татар и тем паче сограждан: защитники города Холм просто послали подальше Василька, который именем Даниила (уже бежавшего в Венгрию) потребовал сдать крепость татарам. Как ещё они могли относиться к тому, кто предал свою Церковь, своих товарищей, а под конец — и свою родину? Зато храбрость защитников Холма Бурундай одобрил — и оставил их в покое. Это был единственный город, куда Даниил смог вернуться, чтобы умереть на родной земле в 1264 г.

Великий князь Миндовг извлёк свой урок из этой войны. Отвергнув и католичество, и корону, он собирал во всей Литве оставшихся в живых воинов, чтобы мстить предателям-католикам. На новую войну с Ордой не мог решиться даже он…