Книга Большая книга приключений. Мое лучшее лето - Елена Нестерина

Взрослый наблюдатель, который ехал метрах в пятидесяти позади, тут же примчался, рассказал про этот самый оплетающий всё и вся треклятый огурец, погрузил Артёма в машину и повёз бедолагу лечиться. Из игры, таким образом, Артём выбыл. Минус двадцать очков… Что очень плохо – и потому, что игровых очков уменьшилось. И, главное, потому, что человеком в команде стало меньше.

Так, один, без специально подготовленных для этого взрослых (наблюдатели фиксировали каждый выход на точку маршрута, всё сообщали в штаб игры, да и вообще отвечали за сохранность юных игроков и их же безопасность, а потому всегда двигались за ребятами), Никита направлялся на точку Всклень. Там был заложен второй элемент флагштока. За третьим где-то далеко охотилась основная часть команды.

Техникам долго не везло. Когда экологи обнаружили уже третью составную часть, техники, долго провозившись со своей пресловутой «техникой», переругавшись и измучившись, нашли только первую. Это была середина – с обоих концов у полой трубки были видны крепления. К тому же одна сторона шире по диаметру, другая уже. Середина и есть. В приложенной к трубке записке были указаны координаты, по которым надо было искать все остальные части. Но так эти координаты были запутанно обозначены, что целых два дня игры ушло на то, чтобы хоть как-то в этом разобраться.

Но вообще игра была интересная! Даже проигрывать в неё оказалось приятно. По крайней мере, без сожаления так проигрывалось (это, конечно, если забыть горестные стенания про «тупо» происходящее и «тупых» самих себя)… Вообще Никита был счастлив, что его отобрали в команду техников – он много лет подряд занимался во Дворце технического творчества молодёжи, переходил во все кружки и студии. Освоил, кажется, всё. Уже собирался бросать, начинать вести светскую жизнь, достойную молодого человека четырнадцати лет. А тут в начале весны – раз! – пришло известие, что его кандидатуру выдвинули на эту самую игру. Самого смышлёного, самого способного в технических науках, к тому же умеющего оригинально мыслить. А дальше всё понеслось само собой, от Никиты уже ничего не зависело.

Повезло. Он же, ничего для этого не делая, обошёл, как выяснилось, множество конкурентов из разных городов страны. И вот он здесь.

Кружит по каким-то Анафилактовым выселкам.

Выселками деревня не выглядела. Хотя, как именно должны выглядеть выселки, Никита точно не знал. Выселки – это Никите было примерно понятно: когда кто-то выселился из основного населённого пункта, села там или деревни, и живёт себе от всех отдельно, независимо. Или же его попросту выселили. Откуда-то. Запретив соваться в остальные населённые пункты.

Вот вам и выселки.

А тут не выселки – деревня. Два длинных ряда домов. Пусть половина брошенных – но кто-то ведь когда-то навыселялся сюда в таком количестве?

В условиях игры было предусмотрено, что команда техников должна передвигаться, используя технические устройства. Их, их и ещё раз их. Не бросать сломанную технику, чинить. Тащить за собой, если откажет.

А экологам, наоборот, – пробираться только своим ходом, пускать в ход любые, но только из природных материалов самостоятельно сделанные устройства. Им даже лошадь выдали. Одну. Разведчикам техников удалось подсмотреть, как экологи колбасились с этой лошадью, начищая, седлая и рассёдлывая её, как устраивали лошадь на ночлег – а она вырывала вбитый в землю колышек, к которому её привязывали, и убегала от них куда-нибудь подальше. И, вместо того чтобы спать, экологи гонялись за ней. Кончилось тем, что на лошади у них ездила одна и та же девчонка, которую вредная скотинка согласилась слушаться, перевозила на этой лошади палатки и прочие вещички, а остальные передвигались пешком. У команды экологов не было ни навигаторов, ни телефонов и прочих средств связи. Только бумажная карта. И, конечно, армия наблюдателей. В отличие от них самих, эта армия была на машинах.

Так вот экологам явно было легче. Передвигаясь на своих двоих, юные экологи быстро освоили местность, даже без мобильных телефонов им удавалось передавать друг другу информацию. Ни горючего, о котором надо постоянно помнить, ни зарядных устройств, к которым надо периодически подключать многочисленные устройства, нуждающиеся в питании – а значит, всегда держаться поблизости от электрических сетей. Всё силами собственных организмов и подручных средств. Как с писаной торбой носились техники с переносной автономной электростанцией. Вроде бы вещь очень нужная, но… На то, чтобы всё наладить, привезти, перевезти – требовалось время. Всё то же игровое время. Которое таяло, таяло…

Если к послезавтрашнему вечеру никто не установит своего флажка на самом высоком холме данной местности, победит та команда, которая лидирует по очкам. А какая команда по очкам-то лидирует? Правильно…

Подумав об этом, Никита гневно поддал газа. С рёвом понёсся квадроцикл по деревне.

Солнце садилось за крышу дома, возле которого Никита увидел старушку. Именно эта старушка внесла ясность в картографическую путаницу. По этому населённому пункту проходила граница областей. Когда-то давно делили-делили, да и напутали. И теперь на картах Новгородской области это местечко называется Краснобуровка, а на картах Псковской – Филактово. И уж каждый сам тут решает, где он живёт. Почту сюда давно не возят, не нужна она никому. А когда раньше присылали письма, то приносили её оттуда, откуда бог пошлёт – то с почтового отделения, который на Псковской территории, то с того, который на Новгородской. Так и за пенсией – куда каждый приладился ходить, туда и ходит.

– Я живу в Филактове – потому что у дочки во Пскове прописана, – сообщила старушка, смешно заменяя в своей речи буквы «с» и «ч» на «ц», – а новгородские, стало быть, в Краснобуровке проживают. Да и то, думаю, не все. Некоторым и вообще всё равно.

Она сказала «вообце» – и получилось у неё очень трогательно, как у ребёнка, который недавно научился говорить.

Никита хихикнул. Но тут же опомнился – а Анафилактовы-то выселки?!

– Да не знаю. Может, когда-то тут и были выселки. Кого-то выселили, может, при царе, может, при социализме, – процокав, точно белочка, «при цоциалицме», махнула рукой вдаль старушка. – А сейчас кого сюда выселять? Да и откуда? Не-ет, мы филактовские.

Никита успокоился. По крайней мере, он ничего не напутал и движется в верном направлении. А о том, что за допотопную карту залили в навигатор, он решил при первой же возможности спросить у руководителей. Выселки – ха!

Старушка показала дорогу на Всклень. Удивилась, что ему вдруг туда понадобилось, но показала. И добавила, что дорога давно не езженная, заросла. На такой машине не проехать. В старые времена лошадь с телегой – и то не всегда проходила, так что те, кому очень в эту Всклень было надо, бегали туда пешком. Далеко, неудобно, в обход болота, потому что напрямки через это болото не пройти. Даже на старушкиной памяти из Филактова во Всклень мало кому было надо, а уж сейчас…

– Дорогу-то видно – иди по сухому, в топкие места не сворачивай. – Местная жительница махала рукой в нужном направлении. – Но тогда тебе обязательно топор нужен – путь расчищать. Дать топор-то?