Книга Превыше всего. Роман о церковной, нецерковной и антицерковной жизни - Дмитрий Саввин

– Учитесь, молодой человек, учитесь… – сдержанно, но с явным благоволением, произнес он под конец беседы. – Думаю, будущее вас ждет хорошее.

Казалось, все складывается прекрасно. А на следующий день Александр Мартынов, встретив перед занятиями Алексея, схватил его за рукав и, оттаскивая в сторону, на ходу стал говорить:

– Леха, слушай! Пойдем сегодня в кабак, в честь моего юбилея?

Сормов замялся. Поход в ресторан его не особо прельщал, и он как-то сразу, нутром, почуял, что добра из этого не выйдет.

– Я проставлюсь! – продолжал убеждать его Александр.

– Может, чуть позже… – попытался увильнуть Алексей.

– Да ну тебя к черту! – обиделся его друг. – В чем дело-то? Пойдем, познакомлю с моими друзьями, интересно будет! Там с ВГИКа будут парни. Да и не только парни! – многозначительно добавил Мартынов.

Алексей тихо вздохнул.

– Пойдем! – продолжал Александр. – Ну, мне без тебя нельзя!

– Почему?

– Да папаша мой считает, что ты на меня благотворно влияешь. Если я скажу, что с тобой – то ничего. А если нет, и он узнает… Ну, давай, чего ломаешься-то? Я ж тебя не картошку зову копать!..

– Ладно… – нехотя ответил Сормов.

И вечером, втроем (Мартынов без своего неизменного пажа Жданка пойти, конечно, не мог) они отправились в один из самых знаменитых ресторанов тогдашней Москвы. В увольнение их, по-хорошему, отпускать не должны были, но благодаря пиетету начальника факультета к Мартынову-старшему этот вопрос был благополучно разрешен.

Поначалу все шло так, как и расписывал Александр. Денег у него при себе оказалось достаточно (даже более чем достаточно), так что расплачиваться за еду и выпивку нужды не было. Компания тоже подобралась очень интересная, да и веселая. И все было бы хорошо, если б в определенный момент Алексей не заметил: Александр, употребивший грамм четыреста водки и запивший их основательным количеством шампанского, «поплыл». Друзья и знакомые, тоже заметившие это, стали под вежливыми предлогами покидать их столик. Ну а вскоре начались пьяные вопли, и Александр, размахивая полупустой бутылкой, отправился знакомиться с какими-то женщинами, сидевшими неподалеку. Остановить его Сормов не успел. Раздался визг, крики, послышался звон битой посуды. Через несколько минут после этого последовало неизбежное явление милицейского лейтенанта, который посмотрел на Мартынова в высшей степени презрительно и через губу бросил:

– Пройдемте, товарищ.

– К-куда? – с вызовов, сжимая пустую бутылку из-под советского шампанского, спросил Александр.

– В отделение, куда же еще, – так же презрительно ответил милиционер.

– Куда? Т-ты!!! – заорал Мартынов. – Ты знаешь, кто я такой?! Да т-ты знаешь… Чей я сын?!

Лейтенант снова глянул на него пренебрежительно, безо всякого страха и тем паче почтения. Может, на какого иного мента в другом месте это и могло бы подействовать. Но здесь, при дорогих ресторанах, милиция была – какая надо милиция. Всех действительно серьезных людей они знали в лицо, а что до менее серьезных – так у здешних милицейских сотрудников разных коррупционных подвязок было столько, что менее серьезным с ними связываться, как минимум, не стоило.

– Вот в отделении и выясним. Пройдемте, гражданин, – повторил лейтенант, издевательски заменив в обращении «товарища» на «гражданина».

И тут произошло нечто совсем непредвиденное. Александр Мартынов, дико заорав, наотмашь заехал бутылкой из-под шампанского по милицейскому лицу. Лейтенант, не ожидавший такого поворота, не успел увернуться и, потеряв сознание, рухнул на пол. Вертевшийся рядом Жданок кинулся к нему – то ли помочь, то ли совсем уж непонятно зачем – но было поздно. Через две минуты в ресторанный зал вломился уже усиленный наряд милиции, и все трое курсантов отправились в отделение, где пробыли до утра.

Случай был настолько скверный и неординарный, что поначалу Сормова не только не подвергли никаким наказаниям, но даже и не стали всерьез отчитывать – институтское руководство было слишком озадачено и не могло сообразить, что же в этой ситуации делать. Лишь на вторые сутки его вызвал к себе начальник факультета. Начало беседы было стандартным:

– Разрешите? – твердо, хотя и не без некоторого смущения, сказал Алексей, входя в кабинет.

– А, Сормов! – из кабинетных недр раздался недовольный голос с легкими вкраплениями рыка. – Ну, заходи!

Он и зашел. Вступительная часть (изрядно затянувшаяся) оказалась вполне типичной и ожидаемой:

– Что это вы, Сормов, себе позволяете? По ресторанам, значит, ходим? Да не только ходим, но еще и дебоши устраиваем! Вам что, Сормов, учиться надоело?! Так никто не держит, на ваше место полно желающих!

Алексей, скорбно потупив очи, слушал обращенную против него филиппику. Хотя дебош он не устраивал, но вот от похода в кабак с Сашкой Мартыновым действительно стоило воздержаться. Разумеется, начальник факультета, гневно отчитывавший его за посещение ресторана, не вспоминал о том, что это он лично отпустил туда всю их компанию не далее как два дня назад.

– Вы же будущий офицер! Это-то ты вы хоть понимаете?! Вы же позорите свое звание – и свое звание курсанта нашего института, и те погоны, которые вы должны надеть! Да мало того, что дебош, что скандал… Мордобой устроили! Телесные повреждения!.. Средней тяжести!.. Лейтенант милиции, на хорошем счету… Отец его, между прочим, орденоносец, ветеран, полковник МВД!.. Это же уголовная статья! Срок! Вы это-то хоть понимаете, Сормов?!

Алексей, конечно, понимал и молча продолжал выслушивать монолог начальника факультета. Поток его красноречия, однако, начал иссякать.

– Ну, что скажешь? – обратился он к Алексею.

– Виноват. Этого больше не повторится! – постарался он ответить как можно четче, но вышло как-то не очень молодцевато. Он понимал, что судьба его повисла на волоске и что его запросто могут выкинуть из института. Не раз помянутой уголовной статьи он не боялся: он же никого не трогал. Но вот вылет из ВИИЯ был более чем реалистичен.

– Гнать вас надо, Сормов! – сказал начальник факультета. – Гнать…

И на некоторое время замолчал. Молчал и Алексей, вытянувшийся в струнку. Он понимал, что сейчас может решиться его судьба. То, что с ним проводят воспитательную беседу вместо того, чтобы сразу дать пинка под зад, – это добрый признак. Возможно, и удастся отвертеться. Но ничего еще не решено.

– Ладно, – почти примирительно сказал начальник факультета. – Твое счастье, что так вышло и что нам все известно. Жданок… Идиот! Связался же с ним Сашка… В общем, дашь показания, как все было… Что так и так, курсант Жданок напал на сотрудника милиции… Понимаешь?

– Никак нет, – тихо, но ясно ответил Алексей.

– Что никак нет?

– Курсант Жданок на сотрудника милиции не нападал!

– То есть как?