Книга Орден СС. Иезуиты империи. О чем не принято говорить - Сергей Кормилицын

Одним из самых значимых пунктов программы является пункт 24: «Мы требуем свободы религиозных воззрений в государстве, в том случае, если они не будут угрожать духовности и морали германской расы. Партия будет представлять собой основу позитивного христианства без того, чтобы быть связанной какими-то конфессиональными признаками. Она будет бороться с еврейско-марксистскими ценностями внутри и вне нас. Она уверена, что длительное выздоровление нашего народа может быть осуществлено изнутри только в случае следования основополагающей истине: общественная польза важнее личной». Этот пункт подразделяется на два абзаца. Первый абзац посвящен отношению к религии, которую лишь терпят. Ее права ограничены. Второй абзац описывает обязанности партии. Общепризнанно, что в этом пункте национал-социализм полностью отличен от программы социал-демократов и большинства других партий. Партия как таковая становится «политическим христианством». Здесь возникает достаточно серьезная государственная политическая проблема: отношения государства и церкви. Что можно сказать по сути данной проблемы? Для соответствия евангелической церкви и национал-социализма должен существовать определяющий момент. Это злая воля или неблагодарность, что евангельские христиане оказались ущемлены в правах? Выражение «позитивное христианство» не следует понимать в смысле «позитивный союз». Возможно, это различие задумывалось как аналог различию таких, например, понятий, как «право» и «справедливость»? Возможно. Но все может быть и совсем иначе. Возможно, что здесь понимается нечто совсем иное, не то, что видят рядовые избиратели. Почему не сказать открыто: мы признаем евангельских христиан? По вопросу, например, частной собственности был дан официальный комментарий. По данному вопросу – нет. Лишь Гитлер лично в своей книге объявил, что считает ценной поддержку обеих конфессий в деле становления нашего народа. Работа Шемма «Национал-социализм и католическая церковь», вышедшая в обработке Гитлера, тоже не проясняет суть вопроса, поскольку другие партийные функционеры высказывают совершенно противоположные мнения. Что, например, понимают под «позитивным христианством» Розенберг и другие лидеры? «Да, вопрос негативного влияния католической и протестантской церквей на наши души даже не поднимается, переоценивается лишь их роль в том, что они органично вплетались в развитие нордических народов, занимая там свое место».[177]Для Розенберга конфессии являются чем-то непостоянным на службе у германского чувства жизни и ценностей характера.[178]Сегодня ни одно государство не ожидает того, что оно приобретет конфессиональный характер. С позиций церкви подобная попытка выглядит вдвойне проблематичной. Здесь речь идет о чем-то ином: раскол в мировоззренческих вопросах в кругу национал-социалистов вновь ставит нас перед вопросом о доверии. Неопределенность в окончательных выводах является куда более непереносимой, чем все другие противоречия. Может быть, такая многозначность в формировании окончательных выводов тоже в интересах пропаганды? Кто окончательно истолкует программу? Понимать 24-й пункт в духе Шемма или религиозного философа Розенберга? Похожие вопросы возникают и по поводу других пунктов программы.

Но эти отдельные противоречия лежат в основе куда более серьезной проблемы: мы, евангельские христиане, во всем, что касается Божьего завета, выполнение которого является делом нашей совести, не должны из каких бы то ни было тактических или пропагандистских соображений снимать с себя личную ответственность. Мы ответственны за социальную и национальную свободу нашего народа. Она лежит на нас вместе с грузом Божьей воли. Она родилась из повиновения воле Творца. И прямо сейчас, когда мы должны совпасть с национал-социализмом в поставленной цели, мы задаемся вопросом: а какими средствами будет завоевана эта свобода? Сейчас решение о правильности этих средств принимается никак не из принципов повиновения Божьему слову. Скорее исходя из мнений отдельных людей, определенного благоразумия, возникающего из нашего понимания положения, знания предмета и персонального жизненного опыта. Так же обстоит дело и с нашим доверием вождям. Одни его удостоятся, другие – нет. Одни, считая именно такое ведение дел благоразумным, решительно порвут со всем, что им предшествовало, другие, наоборот, посчитают такой разрыв преступным. Это зависит от восприятия евангельской позиции, поскольку люди, имеющие христианскую веру в своих сердцах и придерживающиеся подобных постулатов в общении друг с другом, будут по-другому относиться к политической целесообразности. Так происходит не во всякой исторической ситуации. Сейчас это так, но, возможно, придут времена, когда это расхождение вообще исчезнет.

Этой ситуации мы можем не заметить, только если будем отворачиваться от правды. Затем мы придем к тому единственному, чему служит борьба за свободу нации, – к страданию и повиновению Божьей воле. Сейчас мы жертвуем нашей уверенностью. Мы люди со сломанным спинным хребтом. Наши решения мы делим на решения, отвечающие Божественному образу мыслей, и решения, касающиеся сиюминутных целей. Поэтому просто невозможно говорить о евангельских людях, равно как и давать на откуп решение вопроса, связанного с вождями, и вопроса средств.

Национал-социализм содержит призыв, который мы никак не можем пропустить мимо ушей. Он не одинок в этом призыве. Но благодаря ему он звучит сильнее всего. Из его глубин возникает то, что указывает нам на Божий промысел. Когда мы отринем национал-социализм как неудачное средство, призыв останется. Настойчивый призыв к исполнению наших обязанностей. Он проистекает из положения нашего народа. Другой путь, по которому мы идем, – это путь вечной ответственности. У нас есть средства, которые нас направляют, но они же и проверяют. «Нельзя пренебрегать замыслом Творца, который дал нам именно такую историю, желая научить нас жертвенной любви и человеческой ответственности. Мы слишком мало понимаем в Божественных делах, чтобы думать: раз нам запрещена богоподобность, это свидетельствует о равнодушии Бога, которое может быть преодолено лишь благодаря нашей рассудительности. Там, где правдиво светит вечный свет, становится видна личная ответственность каждого из нас. Любое земное деяние приходит от Бога, если мы принимаем верные решения».[179]