Книга Красная Орхидея - Линда Ла Плант

— Иногда ее называют Красной Орхидеей.

— Я читала об этом.

— Вы сказали, что нам следует поговорить с доктором Чарльзом Генрихом Виккенгемом.

— Да-да, помню. Я это сказала.

— Мне надо знать, почему вы сообщили нам его имя.

— Это был глупый поступок, мне очень жаль.

— Но у вас должна была быть на это причина — разве только вы не сделали это по каким-то неясным мотивам. Мы всерьез относимся к каждому звонку. Если мы обнаружим, что это была просто глупая выходка, значит, вы впустую отняли у полиции массу ценного времени.

— Извините.

— Нельзя отнимать у полиции время впустую — это влечет за собой определенные последствия, Гейл. Не соблаговолите ли вы мне сообщить, почему вы…

— Никакой причины! У меня нет никакой причины. Я на самом деле очень, очень сожалею, я сделала это потому, что мне было нехорошо. Если хотите, я в доказательство предъявлю заключение врача. У меня было какое-то нервное расстройство. Все, что я могу сделать, — это извиниться.

— Мне понадобится имя вашего доктора и его контактный телефон.

Гейл выпростала из-под себя ноги и соскользнула с постели. При немалом росте, чуть не под шесть футов, она была тонюсенькая и вся трепетала, идя к туалетному столику за ежедневником. Там она присела, написала что-то на странице, затем вырвала ее и передала Анне:

— Это доктор Аллар.

— Благодарю. — Анна убрала листок в портфель и достала оттуда фотографию Луизы Пеннел. — Вы когда-нибудь видели здесь эту девушку? Может, она здесь гостила?

Гейл присела на край кровати и посмотрела на фотографию:

— Нет-нет, я ее не видела.

— А эту девушку? Ее звали Шерон Билкин.

Гейл сглотнула и помотала головой:

— Нет, я никогда ее не видела.

Анна убрала снимки обратно в папку и медленно извлекла оттуда жуткие посмертные фотографии Луизы Пеннел:

— Из тела этой девушки спустили всю кровь, потом разделали его надвое. Ей причинили ужасные увечья. Рот ей рассекли от уха до уха…

— Пожалуйста, не надо! Я не хочу это видеть. Это ужасно, это страшно! Я не могу на это смотреть.

— Тогда взгляните на Шерон Билкин. Ее обнаружили…

— Нет, я не хочу это видеть! Я этого не вынесу, я не буду смотреть.

Анна положила фотографии на постель. Гейл всю колотило, дрожащей рукой она непрестанно вертела на пальце кольцо.

— Человек, за которым мы охотимся в связи с этими убийствами, был, возможно, опытным хирургом. По описаниям свидетелей мы сделали его портретный набросок. Прошу вас, взгляните на него.

Гейл выдвинула ящик прикроватной тумбы и достала небольшую склянку с пилюлями. Она вытряхнула на ладонь несколько таблеток, взяла с тумбочки стакан воды и запила таблетки. Затем повернулась посмотреть на рисунок, который держала Анна. Долго глядела, наконец помотала головой.

— Вы узнаете этого мужчину?

— Нет.

— Вы уверены? Неужели он вам никого не напоминает?

— Нет.

— Ну, я думаю, он чрезвычайно похож на того человека, которого вы назвали, звоня в участок, к тому же он тоже врач. Вы сказали, чтобы мы допросили Чарльза Виккенгема, не правда ли? Так что, у вас была какая-то иная причина для этого, кроме того, что вы были нездоровы?

— У меня болезненное воображение. Мой доктор вам расскажет.

На этом Анна собрала с постели всю фотоэкспозицию и уложила обратно в портфель, точно разговор был окончен.

— Мы непременно поговорим с вашим доктором.

— Он подтвердит все, что я вам сказала.

— Очень жаль, что вам так нездоровилось, — улыбнулась Анна. Она застегнула портфель и сунула его себе за спину. — Вы работали моделью?

Гейл подняла голову и прищурилась, удивленная таким вопросом.

— Да, работала. Не очень, правда, успешно, но я много снималась для каталогов, — улыбнулась она.

— Я бы сказала, с вашей наружностью вы составили бы отличную пару Наоми Кэмпбелл. Какой у вас рост — пять футов восемь дюймов?

— Пять и десять. Но в карьере модели весьма суровый отбор. Им требуются девушки помоложе. Когда я работала в Париже, там были даже шестнадцатилетние — только-только со школьной скамьи. Причем такие самоуверенные!

Анна кивнула. Теперь, когда она сменила тему разговора, Гейл немного расслабилась.

— А вы, должно быть, весьма фотогеничны, у вас выразительные скулы!

Гейл прикрыла рот рукой и смущенно хихикнула:

— Я им малость помогла.

— Не может быть!

— Да, теперь это обычное дело — в щеку что-то там закладывают.

— Мне бы очень хотелось посмотреть ваши фотографии.

Гейл поколебалась, затем пересекла комнату, подойдя к шкафу. Она наклонилась и достала оттуда большой профессиональный портфолио, а также несколько отдельных фотографий:

— Я не работаю уже пару лет. Едва ли не с той поры, как стала жить с Эдвардом.

— Вы уже долго вместе?

— Года два. Может, и больше. — Она перелистывала альбом, что-то в нем ища.

— Вы знали его первую жену?

— Не очень хорошо, — ответила Гейл, всецело поглощенная фотографиями, — но да, я ее знала.

— Она покончила с собой, не так ли?

— Да. Я пытаюсь найти для вас мои самые удачные снимки.

— Отчего она это сделала? Вы знаете?

Гейл резко подняла голову:

— Кто знает, что заставляет людей делать то, что они делают? Думаю, у нее была депрессия. Мы не касаемся этой темы.

— Должно быть, это было большим шоком для Эдварда.

— Ну, скорее для его отца — это ведь он ее обнаружил. Эдвард был в отъезде.

— Вы хорошо ладите с мистером Виккенгемом?

Гейл рассмеялась и перевернула ламинированную страницу:

— Разве у меня есть выбор?

— А Эдвард с ним в добрых отношениях?

Гейл вздохнула и плюхнула книгу на кровать:

— Ему приходится быть с ним в добрых отношениях: Чарльз его отец, и Эдвард — наследник. Так что не знаю, будет ли это ответом на ваш вопрос. Сестры его не очень-то ладят с отцом, они теперь бывают здесь редко, но это из-за Доминики. Она не слишком-то милая дама, так что оно и к лучшему, что она уехала. — Гейл перевернула еще страницу и развернула альбом к Анне. — Это из моих последних работ. С тех пор как я встретила Эдварда, у меня не было работы. Он это не одобрял. Хотя не столько он, сколько его отец. Он такой, знаете ли, сноб! К нам вообще относятся как к бедным родственникам. Хотя, по сути, мы такие и есть. — И она нервно хохотнула.