Книга Паучья лапка - Владимир Перемолотов

Гаврила, уже считая себя хозяином посудины, вошел на корабль первым. Следом за ним забрался кормщик, а уж после него забрались на палубу все остальные. Внизу остался только дурак. Он сонно бродил по башне, без интереса смотря на товарищей.

— Бросим его что ли? — спросил Гаврила.

— Никуда он не денется — ответил Избор — Сам знаешь…

Гаврила пожал плечами и крикнул.

— Цыпа-цыпа-цыпа…

Гы по петушиному наклонил голову и… взлетел на палубу. От него шарахнулись в разные стороны, но он был спокоен. Запахнувшись в халат, он, не желая трудить ноги, начал летать туда-сюда вдоль борта.

Кормщик с вороной покосились на него, но ничего не сказали. Кормщик уже стоял у кормила. Напротив него, на гвозде, висела клетка. Избор хотел, было спросить, зачем все это, но, увидев, что в мачту вбит серебряный гвоздь, прикусил язык. Им на этом корабле может быть и не было места, а вот у этой вороны был специальный гвоздь.

— Что ж — подумал он — Небо большое. Всем места хватит…

Кормщик был тут главным работником, а работника следовало уважать. Хоть у них и было по мечу и дурак летал рядом хозяином положения все-таки был он.

— Ну что, богатыри — нерадостно спросил он — Куда полетим?

Избор с ответом не спешил. Он разглядывал его, оценивая, на что тот способен. Мужик был как мужик. Обычный. Одет не богато, но как-то удобно. Словно воин перед битвой — ничего лишнего, все на месте…Это была одежда умелого ремесленника — не кичливого, но знающего себе цену. Все было как у людей — кафтан, под кафтаном — кольчуга. Только, может быть, нож на поясе был слишком хорош для него. Избор кивнул на пояс.

— А без него не полетим?

— Вы, может, и полетите. Да я без него не полечу. Говори куда править…

Он разобрал снасти, пошевелил веслом. Потрогал рукой ветер, погладил ворону. Все это было как-то буднично.

— Держись, кто за что может. Взмываем.

Потом сложил руки ковшиком, произнес заповедное слово. Корабль дрогнул и поднялся над башней, став частью воздушной стихии. Хоть на локоть, но он уже висел в воздухе.

— Паруса ставь. — скомандовал Исин, что бы показаться умным — С парусами хорошо пойдем, ходко!

Кормчий усмехнулся. В чем-чем, а уж вот в советах он не нуждался. Тут он был в своей стихии. Безо всяких парусов корабль беззвучно соскользнул с башни вниз. Ворона, потеряв равновесие, взмахнула крыльями, открыла клюв, но не каркнула. Избор и Исин вцепились в поручни и только Гаврила одобрительно покачал головой — ему полет бы не в диковину.

Под днищем промелькнул двор, крыши, усыпанные людьми. Потом корабль обдало дымом, и Гаврила свесился за борт, принюхиваясь к запахам, что неслись вверх с княжеской поварни. Повара у князя были что надо. Он глотнул голодную слюну.

— О Руси подумал — раздался у него за спиной голос Избора — А вот о себе, о нас, нет..

— Подумал — откликнулся Гаврила — кто знает, чего тебе князь в кувшин-то бы налил. Меду, или отравы какой…

Он погладил себя по животу и закончил.

— Ничего… Дурак нам репок понаделает… Переживем как-нибудь.

— Дурак понаделает, да сам и съест..

Гаврила весело посмотрел на крыши, что мелькали под ним. Они летели. Для него это было самым главным

— Ничего — ответил он — Огрызков покушаем.

Глава 37

— Куда летим? — повторил кормщик. Для него все, что вокруг происходило, было обычной работой, и он хотел, что бы все это как можно быстрее кончилось.

Гаврила отвернулся от башен.

— В Булгар. Знаешь где это?

Кормщик спокойно покачал головой.

— В Чернигов летал, в Киев летал, в Коржавец… Туда хоть с закрытыми глазами отвезу, а вот в Булгар…

Он просто пожал плечами. Избор посмотрел на Исина. Тот по-прежнему ошивался около борта и показывал кому-то внизу язык.

— Эй, хазарин — позвал он — Куда лететь? Показывай, давай…

Исин оторвался от приятного занятия.

— Как это «куда лететь»? А этот что ли не знает?

— Кабы знал я и не спрашивал бы. Кроме тебя там никто, оказывается, не был. Так что тебе и везти.

Исин оторопело оглянулся. Небо над ним было одинаковым, в какую сторону не глянь.

Все смотрели на хазарина, а он все вертел головой, пытаясь что-то различить на горизонте.

— Ну что? — нетерпеливо напомнил о себе кормчий — Полетим куда-нибудь? Или досыпать пойдем?

Избор нахмурился.

— Полетим — сказал он — Сейчас тебе рукой покажут…. Ну?

Он ухватил хазарина за рукав и притянул к себе. Опережая его вопрос, тот сказал.

— Ну не знаю я. Не знаю. Караваном ехали. Ханукка вел.

Он разводил руками все видом своим показывая, что никак не виноват.

Злоба в Изборе, едва вспыхнув, угасла. Теперь, когда он знал, кем на самом деле был Исин глупо было ждать от него чего-то другого.

— Ну вот как с ним быть — спросил Избор Гаврилу — и за борт не бросишь, и с собой брать, тоже резона нет…

Гаврила прищурился. Глупость язычника должна быть побеждена мудростью христианина.

— Когда ехали в Чернигов, по пути теплее становилось, или холоднее?

— Холоднее! — быстро ответил хазарин — У нас снега уже не было, а там…

Но его уже никто не слушал.

— Крути на полдень — скомандовал Гаврила — Нам куда-то туда…

Кормщик поморщился.

— А точнее нельзя?

— Точнее у купцов спросим, коли попадутся… Купцы — они все знают — и что и где и когда и почем…

Кормчий не стал больше их расспрашивать. Видно путешественники из них были еще те. На полдень, так на полдень. Весло в его руках скрипнуло, и корабль повернулся носом к югу. На всякий случай он переспросил.

— Туда? Там ваш Булгар?

Избор не успел ответить.

— Там — сказал Исин показывая рукой совсем в другую сторону. Исин и Гаврила повернулись, что бы обругать хазарина, чтоб не лез не в свои дела, но слова застряли у них в горле. С той стороны, чуть выше их в небе парил другой корабль.

Ворона каркнула. Будь эта птица человеком, Избор поклялся бы, что с удивлением. Кормщик наклонился над ней, погладил, прошептал что-то и тоже посмотрел назад. Брови его поднялись вверх. В небе становилось тесно. Избор взглядом измерил чужой корабль и почувствовал укол зависти — нагонявшее их чудо было явно больше и тяжелее их корабля.

Пока в нем вроде бы не было угрозы — просто красивая вещица, поднятая колдовством в небо, но один взгляд на него почему-то холодил спину. Снизу мало чего было видно — только переливчатые паруса да грузное, вместительное днище. Он беззвучно двигался вперед, пока в небе не прозвучал удар гонга. Звук, тягучий словно старый мед, отразился от земли и вновь поднялся в небо. Перестав таиться, преследователи завалили корабль на борт, и он скользнул вниз. Это было уже опасно.