Книга Пирровы победы - Александр Марков

Внимательно присмотревшись ко второй фигурке, полностью, за исключением лица, выкрашенной в темно-коричневый цвет, Стивр понял, что она изображает инквизитора.

— Узнаешь, кто это? — спросил Крег.

— Король и какой-то инквизитор?

— Правильно, — одобрительно кивнул тролль, — король и главный инквизитор.

Стивр ждал, что Крег достанет сейчас иголки и начнет колоть фигурки или бросит их в огонь, оторвет головы… Это очень старая магия: если что-то подобное делать с куклами, изображающими конкретных людей, то действие перекинется с копий на оригиналы. Стивр подумал, что останавливать Крега не будет, пусть творит с этими фигурками все, что ему захочется, но тролль медлил.

— Что же ты ждешь? — спросил Стивр.

Крег щелкнул пальцами сперва по главному инквизитору, сбивая его на пол, следом то же самое проделал и с фигуркой короля. Тот упал на правый бок, рука его разлетелась на несколько кусков, отвалилась ступня и рассыпалось полголовы. С прототипом главного инквизитора беда приключилась и того хуже — он упал и раскололся пополам.

После таких ран ни один человек не выжил бы.

— Ух, — только и сказал Стивр, — они…

Крег жестом остановил его, вытащил из кармана еще одну фигурку и поставил ее на то место, которое прежде занимали король и главный инквизитор. Кого она изображала, Стивр все никак не мог понять.

— Это кто? — наконец спросил он.

— Это ты, — ответил Крег.

— Я? — удивился Стивр, хотя чему уж тут было удивляться.

Кукла была сделана так же грубо, как и другие, и у Стивра, когда он попытался получше ее рассмотреть, заныли суставы, точно к перемене погоды или от старости, а еще ему показалось, что лицо его начинает растекаться, как тесто для блинов по сковородке. Ощущение было таким реальным, что он обхватил лицо ладонями и успокоился, только когда проверил, что нос, рот и все остальное не стало растекаться, подобно снеговику, подтопленному лучами весеннего солнца.

От таких мыслей Стивра пробил холодный пот, он заструился по спине противным ручейком. Мужчина стал трогать свое лицо, как слепой, который ориентируется лишь на свое осязание. Дикие народы верили в то, что любое изображение отнимает у человека часть души. От этого он изменяется, черты его сглаживаются, совсем как у каменной статуи, которую много-много лет подряд гладит ветер. Но, кажется, ничего не изменилось. От сердца отлегло, когда Стивр в этом убедился.

Фигурка шаталась на поверхности котелка, точно у нее подкашивались ноги. Невольно руки Стивра потянулись к ней, чтобы удержать, поймать, если она начнет падать. Ему совсем не хотелось, чтобы она разбилась на мелкие куски. Пусть Крег и говорит, что ничего от этого не будет.

— И что это значит? — спросил Стивр.

— По-моему, я все очень понятно объяснил.

— Общий смысл твоей затеи мне ясен. Ты предлагаешь свергнуть короля и убить главного инквизитора. Но сделать это потруднее, чем скинуть пару глиняных фигурок на пол. Они, кстати, заколдованные?

— Нет, ни королю, ни главному инквизитору ничего не будет от того, что их копии разбились, а жаль. То, что убить их обоих труднее, чем эти фигурки разбить, я знаю, но все-таки нет ничего невозможного. Кстати, мне очень нравится твоя реакция. Пять лет назад, когда я намекал тебе на то же самое, что ты мне ответил? Не помнишь?

— Нет.

— Ну так я тебе напомню. Ты идею эту отверг, сказал, что так не годится. Мол, нельзя любыми путями власти добиваться, всех на своем пути уничтожая. Дескать, король — законный властитель и тот, кто захочет его с трона свергнуть, — преступник. Я рад, что ты наконец свою точку зрения поменял. Что, так невмоготу стало при нынешнем монархе жить, да при инквизиторах?

— Трудновато, — кивнул Стивр.

— Вот теперь ты превосходно понимаешь, что совершил очень серьезную ошибку пять лет назад, потому что тогда все сделать было проще.

— А ты-то что так за нас переживаешь? — не выдержал Стивр. — Тебе какое дело до того, кто у нас правит?! Не все ли равно?

— Нет, конечно. Мне совсем не все равно. Я, уговаривая тебя королевский трон захватить, прежде всего о себе да о своих землях думал. Мне нужна спокойная и надежная граница с вашими землями. При инквизиторах я такой границы иметь не буду. Я знаю, что они помышляли на мои территории пробраться под видом купцов, чтобы разведать обстановку, закрепиться, наладить связи, а потом начать экспансию. Мне это не нужно. Вот я тебе и предлагаю убить короля и главного инквизитора. Я тебе в этом помогу.

— Ты представляешь, сколько во дворце охраны? Прежде чем туда ворвешься, придется буквально через горы трупов пробиваться, по колено в крови, да и то если удастся собрать приличную армию и взять штурмом стены или ворота города.

— Есть способ попроще. Я ведь пробрался в подземелье, где твоего двойника пытали, — хитро сощурился Крег.

Эти слова так поразили Стивра, что он застыл с открытым ртом.

— Как же я мог про это забыть! — Стивр чуть было не ударил себя ладонью по лбу. — Рассказывай!

У Дориана Хо было много времени, чтобы поразмыслить, зачем его вызывают в столицу. Конь, казалось, сам отыскивал дорогу, его совершенно не нужно было направлять, и даже на развилках он без понукания сворачивал в нужную сторону. Может, он однажды уже скакал этой дорогой и она осталась в его памяти или кто-то вложил в его голову нужный маршрут. В любом случае Дориану Хо надо было лишь держаться за узду да крепко обнимать бока коня, чтобы не выпасть из седла на очередной рытвине или когда тот перепрыгивал через поваленное дерево.

Дерево перегораживало дорогу лишь однажды. Когда конь перемахнул его, Дориан Хо оглянулся и ему показалось, что он увидел, как на дорогу позади выбегают разочарованные разбойники, которые подготовили для путников эту ловушку. Они-то были уверены, что ее невозможно перепрыгнуть. Теперь они свалят дерево побольше. Но и то, что они использовали, обычный конь тоже не смог бы перепрыгнуть.

Разбойники грозили Дориану Хо кулаками и оружием, что-то кричали. Рядышком засвистела стрела. Конь услышал этот звук, мышцы под лоснящейся кожей превратились в камень, они заработали, как поршни, сокращаясь все быстрее и быстрее, и если бы кто-то посмотрел на него со стороны, то ему бы показалось, что ноги его слились во что-то почти неразличимое, как крылья у насекомых, — так быстро они двигались.

Неожиданно Дориан Хо понял, что видит наконечник стрелы. Он был направлен точно в его спину. Свет играл на его чуть ржавых, выщербленных гранях с зазубренными краями, с отметинами, которые оставили на нем ребра тех, в кого он попал. За ним угадывалась хищно вытянутая в струну стрела с оперением, похожим на хвост птицы. Этот наконечник завораживал, как глаза змеи, — взгляда от него не отвести, не двинуться чуть в сторону, чтобы он прошел мимо. Стрела летела с той же скоростью, с какой мчался конь. А потом наконечник стал для стрелы слишком тяжелым. Она, точно корабль, который набрал слишком много воды, заваливалась и начала клониться ко дну. Зарылась наконец в землю, затихла — опасность миновала, — но конь еще несколько секунд мчался с прежней скоростью, хотя теперь его разбойники уже не могли достать.