Книга Пирровы победы - Александр Марков

— Дракон? — засмеялся Дориан Хо. — Вы так много уже видели, а все сказок боитесь. Пойду-ка посмотрю, что вас так напугало.

Он шагнул внутрь, подождал, пока глаза привыкнут к полутьме.

— О! — не смог он сдержать восторженного возгласа, когда наконец-то увидел, кто стоит в стойле.

Этот конь был предназначен крушить своей грудью, как тараном, противника. Под шкурой переливались рельефные мышцы. Невольно рука Дориана Хо потянулась к нему, чтобы потрогать. В эту секунду он забыл о том, что конь может встать на дыбы и ударить его копытами. Такой удар человек не выдержал бы, даже будь он закован в лучшие латы.

— Он черный, — сказал молодой инквизитор, который зашел в стойло следом за Дорианом Хо, — и он тебя не боится.

— Намекаешь, что и моя душа тоже черной стала.

— Нет. Но этот конь появился на свет явно не без помощи колдовства. Что он тут делает — ума не приложу.

— Может, ждет меня? Мне ведь надо «немедленно явиться к королю»! — процитировал Дориан Хо часть послания.

— Явиться к королю на черном коне, от которого просто разит магией? — усмехнулся молодой инквизитор. — Ты думаешь, тебе и это простят?

— Откуда же я знаю!

Дориан Хо сделал короткий шаг вперед, второй, третий… Конь попятился. Потом, когда его круп уперся в бревна стены, он захрапел, напрягся, задрожал. Говорили, что если рука инквизитора коснется чего-то магического, то магия исчезнет, если инквизитор чист душой. Молодым членам ордена иногда даже устраивали подобный экзамен. Дориан Хо его не прошел бы. Он знал об этом.

— Не бойся, — сказал он.

Конь позволил себя погладить, потом вывести из стойла, надеть на себя седло, которое нашлось здесь же, точно его специально кто-то оставил, зная, что за ним когда-то придет Дориан Хо. Он почти не протестовал, когда инквизитор вскочил в седло, а уж сжимать ему бока ногами, приказывая двигаться, вообще было не нужно. Конь точно мысли читал.

— Ты знаешь, кому он принадлежал? — спросил Дориан Хо у молодого инквизитора.

— Нет, — ответил тот, — откуда?

Дориану Хо показалось, что инквизитор лжет.

— Он хоть не превратится в черного ворона и не унесет меня… — Дориан Хо не закончил своего вопроса, подумав, что ворон вообще-то должен нести в небеса, а небеса — это рай, но ведь черный ворон — постоянный спутник ведьм и колдунов, а это значит, что он унесет не к небесам, а совсем в другую сторону.

— Не знаю, — сказал молодой инквизитор, — но мне кажется, что конь этот предназначался тебе.

— Будь что будет! — воскликнул Дориан Хо. Он уже и не надеялся отмыть свою душу. Она у него стала такого же цвета, что кожа у угольщика или трубочиста. — Встретимся в столице! Буду вас там ждать.

— А нас туда пустят? — закричал кто-то вслед Дориану Хо.

Но тот уже ничего не слышал, конь мчался быстрее ветра, что разносит слова.

— Нас посчитают за бродяг, — послышался ропот, — выгонят взашей.

— Возможно, — сказал молодой инквизитор. — Но не исключено, что мы поспеем как раз к тому времени, когда такие оборванцы будут нужны в городе. Попытка не пытка.

В глазах его блеснул какой-то свет, что-то черно-желтое. Лицо чуть изменилось. Стало старше. Гораздо старше. Его прорезали глубокие морщины. Казалось, реки и дожди, что разъедают землю столетиями, оставляя на ней чудовищные овраги, с его лицом управились всего за секунду, но ровно столько же и смогли удержаться на нем. Кожа его тут же разгладилась. Но поскольку его лицо было прикрыто капюшоном, никто этих изменений даже не заметил.

Инквизиторы обыскали постоялый двор и никого там не нашли, только старые, давно не использовавшиеся глиняные миски, деревянные, уже потрескавшиеся ложки, полусгнившие, рассыпающиеся в руках клочки, которые прежде были то ли одеждой, то ли скатертями. Этот постоялый двор бросили много лет назад, но отчего тогда конь в нем не превратился в мумию, в скелет? Отчего на него не напали лесные звери? Чем он вообще здесь питался?

Если кто и задавал такие вопросы, то не вслух.

Отряд медленно двинулся к столице. На дороге были различимы глубокие следы от копыт — следуя им, инквизиторы никогда не заблудятся, вот только надо поспешить, чтобы эту путеводную нить не смыли дожди.

Когда они отошли на приличное расстояние, постоялый двор стал бледнеть, становиться прозрачным, а потом и вовсе исчез, точно это был мираж.

3

Крегу в замке жить не нравилось. Построили его с далеко идущими целями: для того, чтобы в трудную пору в нем могли укрыться обитатели окрестных поселений, а еще если послы от людей приедут, то произвести на них соответствующее впечатление. Все-таки не землянка и не пещера, а какой-никакой королевский дворец.

Замки поменьше были раскинуты по всей стране. По утрам, когда еще солнце едва поднималось над горизонтом, такое же сонное, как и Стивр в эти минуты, Крег уже покидал свое жилище. Дел у него хватало. Он помогал убирать урожай, обучал боевым навыкам своих молодых воинов. А те старательно молотили друг друга тупыми мечами.

— Не устоять нам, коли война начнется, — говорил Стивру Крег, — слишком мало нас осталось.

— Запретесь у себя в замке. В нем осаду многолетнюю выдержать можно, — размышлял Стивр. — Ты боишься, что нечисть вернется?

— Боюсь. Но вот вас, людей, не боюсь. Но когда я говорил насчет войны, то имел в виду не нечисть, а именно вас. Ты мне еще в Стринагарском ущелье одну мысль хорошую подал. Я о наемниках. Людей ведь подкупить можно, и они начнут друг с другом сражаться.

— Ты что, повстанцев или кочевников подкупил? Или и тех и других?

— Ни тех, ни других, — отмахнулся Крег, — это я так… э-э-э… мысли вслух говорю.

Стивр ему не поверил.

Прошла неделя с того дня, как Стивр появился на земле троллей. Крег решил, что он уже достаточно отдохнул и можно приступить к серьезному разговору.

— Хочу тебе кое-что показать, — заявил Крег, — внимательно смотри.

— Хорошо, — кивнул Стивр.

Тролль порылся в комоде, достал покрытый нагаром котелок, в котором кашу или похлебку какую варили, и водрузил его на стол донышком вверх, потом из кармана он извлек две глиняные фигурки и поставил их на перевернутый котелок.

Они были сделаны грубо, точно их дети лепили, которым главное, чтобы у игрушки было две руки, две ноги и одна голова. Но руки получились неодинаковыми, ни по длине, ни по толщине, да и опирались куклы на какие-то корявые ноги, согнутые не совсем в тех местах, где они обычно сгибаются у людей. Как будто их кости не разломались, а потом плохо срастались. Фигурки были раскрашены. Стивр сперва подумал, что Крег хочет похвастаться успехами своего сынишки, и уж собрался было сказать что-то ободряющее, как вдруг понял, что одна из поделок изображает короля. Ни глаз, ни носа, ни рта — лицо ровное, как шар, лишь различимы отпечатки пальцев на глине, похожие на ритуальные шрамы. На глиняной кукле была красная мантия с золотым пятном на спине, которое, видимо, символизировало королевский герб (тролль не смог изобразить его в деталях), а на голове — золотой блин, скорее, походивший на помятый от страшного удара шишак, чем на королевскую корону.