Книга Хочу бабу на роликах! - Екатерина Вильмонт

Вечером отвезу тебя на новую квартиру. Все, пока!

– Дорогая моя, идемте в мой кабинет, нам надо, таксказать, оформить наши отношения. Эмма вас проинструктировала?

– Да-да, конечно. А сегодня будет репетиция?

– Нет, репетиции не будет, хотя должна была быть, тутнакладка, попал в аварию Мешков, пришлось искать замену, я просто на уши встал,но нашел, думаю, этот вариант даже лучше, я вас сегодня познакомлю, он долженпоявиться с минуты на минуту.

– Михаил Леонардович! Михаил Леонардович! –ворвалась с воплем какая-то крохотная девушка.

Таким обычно дают прозвище «Кнопка». – Бураковасказала, что не хочет с нами контракт подписывать, а еще звонил Разуваев – этовообще конец света, а здешние говорят, что мы им как бельмо на глазу!

– Кнопка, познакомься, это Александра АндреевнаСоболева!

– Да? Надо же! Очень приятно! Только у нас накладка нанакладке, прямо голова пухнет – ой, вы не пугайтесь, так всегда, до премьерыкаждую минуту что-то случается, а потом вдруг все как-то утрясается, тольконервов не хватает. Ох нервы, нервы!

Приглядевшись повнимательнее, я увидела, что Кнопка (яугадала! Подумать только!) не так уж молода, наверное, моя ровесница.

– Беби, я не представил вам мою незаменимую помощницуКнопку – Катеньку, вернее, Екатерину Великую, как у нас еще ее зовут! Это мояправая рука и левая, и вообще, без нее я ноль!

Екатерина Великая зарделась. Было понятно, что она давно ибезнадежно влюблена в Лобова, которому было хорошо за пятьдесят.

– Михаил Леонардович, умоляю, со здешними надоразобраться прямо сейчас, иначе геморрой грозит стать гнойным!

– Кнопка, твои доводы невозможно оспаривать!

Беби, простите, я вас тут оставлю минут на десять, вы уж необессудьте. Я мигом!

Они исчезли. Я осталась одна в кабинете. Я была даже радаэтой передышке. Хоть смогу слово вымолвить, когда он вернется. Огляделась. Вкабинете висели афиши знаменитых лобовских спектаклей, в которых играли самыелучшие, самые знаменитые артисты. И он взял мою скромную пьеску! В этот моментдверь распахнулась и на пороге возник… Глеб.

Кажется, он стал еще красивее, если такое вообще возможно. Уменя, наверное, подкосились бы ноги, если бы я стояла.

– Сашка? Ты? Что ты тут делаешь?

– Привет, Глеб!

– Сашка, я страшно рад! Куда ты запропастилась? Можнотебя поцеловать?

– Не стоит.

– Нет, ну чего угодно я мог ожидать, только не тебя!

– А ты что тут делаешь?

– Да вот пришел к Лобову, он мне пьесу прислал,предложил главную роль…

И он помахал папочкой с надписью "А. Соболева. «Хочубабу на роликах!». Он явно ничего не сопоставил.

– Да? И ты будешь в ней играть?

– Конечно, давно мечтал сыграть в хорошей комедии, ктому же роль как будто на меня написана.

Нет, так в жизни не бывает, так бывает только в кино! Вот обэтом моменте я и мечтала, вернее, даже не смела мечтать – его мне намечталаДуня! Но это еще не кульминация.

– Сашка, как ты живешь? Где ты? Мне тебя очень нехватает.

– Глеб, не надо! – поморщилась я.

– А ты изменилась, стала совсем другая… Да, я тут виделтвой портрет в «Огоньке». Ты стала лучше.

Интереснее, даже как-то моложе… Но все-таки что ты тутделаешь?

– Глеб, а как здоровье Светланы Георгиевны?

– Да ничего… Черт, какая глупая ситуация… Сидим тут иведем светскую беседу – бред, сюр! Сашка, я просто глазам не верю… Ты что,работаешь у Лобова? Это была твоя идея, чтобы он меня пригласил?

– Боже, нет, я у него не работаю, и мне бы такое вголову не пришло, – покривила я душой. – Я пришла поговорить с ним, аего вызвали.

– Ты, наверное, у бабушки живешь, да?

– Нет, бабушка умерла еще летом.

– Ах ты господи… Прости, не знал. Сидим и говорим какчужие…

– Мы и есть теперь чужие. А ты с кем сейчас, все еще сЯной? Она пикантная, ничего не скажешь.

– Прекрати!

– Хорошо, молчу. Это действительно не мое дело.

Дверь опять распахнулась. Вернулся Лобов.

– Глеб Евгеньич, голубчик ты мой! Я смотрю, вы ужепознакомились. Какой у нас, оказывается, очаровательный автор, вы не находите?

– Автор? Какой автор? – опешил Глеб.

– Да вот же Александра Соболева собственной персоной,ну а нашего замечательного Глеба Ордынцева вы наверняка узнали.

– Узнала, тем более что это мой бывший муж.

Глеб дернулся.

– То есть как? – удивился Лобов. По его выразительномуактерскому лицу я сразу уловила – удивление сменилось испугом: а вдруг Глеботкажется играть в нашей пьесе или я взбрыкну…

Вот это была уже кульминация, о такой мечтает каждаяоскорбленная женщина, но мое торжество омрачала одна крохотная деталь больше нелюблю Глеба. И, несмотря на его сногсшибательную красоту, он меня больше неволнует.

Очевидно, написав пьесу, я выплеснула свою обиду, а заодно илюбовь. Огромная радость освобождения заполнила меня, но неожиданно в душеначала оживать обида на Алекса. Неужели обязательно нужна какая-то обида?Глупо. Не хочу! Душа, конечно, обязана трудиться, как сказал поэт, но ведь ненад обидой же. Я поняла, что в последнее время в моей душе обида сменяласьмузыкой Хачатуряна, а та в свою очередь снова обидой. Нет, нет, больше этого небудет.

– Беби, о чем вы задумались? – вернул меня кдействительности голос Лобова.

– Просто мне все это в новинку…

– Друзья мои, я очень надеюсь, что ваша стольводевильно-эффектная встреча не помешает деловым взаимоотношениям? АлександраАндреевна, вы не возражаете, если Глеб Евгеньевич… Роль как будто для него… ивообще… Глеб Евгеньевич, а вы, надеюсь, не откажетесь от роли, мы жецивилизованные люди…

Глеб в задумчивости смотрел на меня. И вдруг в глазах егомелькнул лукавый огонек. Я прекрасно поняла, что он означает. Глеб, видимо,решил, что легко вновь меня завоюет, если сыграет в моей пьесе.

– Нет-нет, я, разумеется, буду играть. Мы с Сашенькойвполне цивилизованные люди, и то, что мы когда-то были женаты, никоим образомне повлияет… Правда, Саша?

– Ну разумеется! Я вполне согласна с Глебом.

– Вот и чудесно, сейчас подпишем договор – и, какговорит наша Кнопка, вперед и с песней!

…Через час мы вышли на улицу. Погода была довольно скверная.Глеб посмотрел на часы.