Книга Тайные тропы - Георгий Брянцев

— Зачем это тебе? — настороженно и зло спросил Блюм.

— Ты превратился в трусливого, сладострастного павиана, — резко сказал Юргенс. — Глохнуть начинаешь, а скоро и ослепнешь. Я тебя окончательно не узнаю. Таких вопросов ты мне можешь не задавать. Если спрашиваю, значит, надо!

Блюм судорожно и громко глотнул воздух.

— Двадцать восемь, — пробормотал он совсем тихо.

Юргенс криво усмехнулся.

— Здорово! Как раз вдвое! Значит, когда при моей помощи ты вогнал в гроб свою вторую жену, Елены еще не было на свете?

Блюм молчал, тяжело дыша.

— Ты счастлив... — как-то неопределенно сказал Юргенс, не то констатируя, не то спрашивая. — Завидую людям, которые живут беззаботно, наслаждаются семейными радостями и смело глядят в завтрашний день... — Юргенс сделал паузу, и «завтрашний день», подчеркнутый и настораживающий, повис в воздухе.

Блюм почувствовал, что фраза не окончена, что старый друг на что-то намекает, хочет что-то добавить. Он прекрасно сознавал, что Юргенс слишком много знает, и боялся его. Всегда боялся и мучительно переживал такие беседы. Слишком тяжело досталось все, чем он сейчас владел, слишком опасные пути лежали к этому, много следов приходилось стирать деньгами и просто собственными руками, не гнушаясь сомнительными средствами. Но многие следы где-то затерялись, кем-то скрыты и нет-нет — неожиданно давали о себе знать. И тогда приходилось испытывать ужас, бросать деньги, итти на новые авантюры и выпутываться правдами и неправдами из создавшихся трудностей. Прошлое преследовало Блюма, как зловещая тень, оно отравляло радость наслаждения тем, что имел сейчас он — богатый человек, муж красивой женщины.

— Что случилось? — почти со стоном спросил Блюм. — Что опять таксе, мой бог...

Юргенс с удовлетворением и злорадством отметил про себя, что удар нанесен прямо в точку и достиг цели.

— Твое будущее в опасности, — заговорил уже тихо Юргенс. — Несколько документов попало в руки лицу, не очень-то к тебе расположенному.

— Кто это? — прохрипел Блюм.

Юргенс усмехнулся.

Многое хочет знать Блюм. Но не сразу. Надо иметь выдержку. Он подошел к одному из сейфов и вынул папку с делами. Вернулся к столу и стал перелистывать документы. Прошло несколько томительных минут. Блюм растерянно, с испугом следил за каждым движением своего друга. Наконец, Юргенс вытянул лист из папки и передал его Блюму.

Тот схватил бумагу и принялся жадно читать ее.

— Я не понимаю... Я ничего не понимаю, — побледнев, пролепетал Блюм, — я не продавал бумагу и шрифты заговорщикам... Я их сбывал Шрайну...

Юргенс улыбнулся.

— А вот посмотри, кто этот твой Шрайн, — и он протянул второй листок насмерть перепуганному другу.

Сообщение подтверждало, что некий Шрайн занимался снабжением подпольной группы в Гамбурге шрифтами и бумагой для листовок. При аресте гестаповцы нашли у него счет от лица, фамилия которого не установлена.

— Не установлена... — с дрожью прошептал Блюм. — Фамилия не установлена...

На губах у Юргенса заиграла злорадная улыбка.

— Да, в Гамбурге не установлена... Но здесь ее установил один... человек. Твоя подпись сличена с подписью на счете и полностью совпала. Ты в руках у этого человека, находящегося сейчас в городе. Сегодня он вылетает на самолете в Берлин для доклада о результатах расследования. А послезавтра...

Блюм съежился в ожидании удара.

— Молчи, молчи... — прервал он Юргенса. — Что же делать, скажи, что делать... И можно ли что-нибудь еще сделать?

— Безвыходных положений нет. В крайнем случае, можно прибегнуть к самоубийству...

Блюм вздрогнул. Болезненная судорога исказила его лицо.

— Но... — выдавил он.

— Или... убить другого, — тихо добавил Юргенс. — Я снял копии, чтобы лучше ознакомиться с ними. Подлинник у лица, ведущего расследование. У него же и счет с твоей подписью, изъятый у Шрайна. На этом человеке оканчивается цепочка. Ты понимаешь меня?

Блюм утвердительно кивнул головой. Юргенс начал как бы думать вслух.

Сегодня вечером этот человек поедет на аэродром. По дороге машина закапризничает, потом испортится вовсе. Ему понадобится машина, и таковая должна через минуту пройти мимо. Он воспользуется ею. Об этой машине должен позаботиться Блюм. Ну и, конечно, обо всем остальном. Объяснять излишне...

Юргенс подошел к Блюму и похлопал его по плечу. Потом все пойдет по-старому, спокойно и хорошо.

— Дай бог, — вздохнул Блюм, — лишь бы он не раздумал ехать сегодня...

— Об этом позабочусь я, — засмеялся Юргенс. — Друзья познаются в несчастье. — добавил он многозначительно. — Итак, до вечера. До одиннадцати часов вечера. Его машина отойдет от дома номер восемь по Альтенштрасое, лимузин с багажником № 33-64.

Блюм поднялся с кресла, вытер пот с лица и протянул Юргенсу руку.

— Все будет сделано...

— Как всегда... — добавил Юргенс.

Когда Блюм ушел, Юргенс собрал со стола бумаги и, ухмыляясь, понес их в сейф.

— Неплохо сработано. Старый осел попался.

Юргенс понимал, что действовать надо быстро, уверенно, напористо. Нельзя дать возможности Гельмуту опомниться, прийти в себя.

Осталось выяснить одну очень важную деталь, и тогда все само собой пойдет по намеченному плану. Но выяснить надо обязательно. Она может разрушить весь замысел, как карточный домик.

Невзирая на духоту, Юргенс покушал плотно, с аппетитом. В восемь часов он позвонил Марквардту.

— На десять тридцать вызовите меня к себе, — попросил он шефа. — Пусть объявит мне об этом Гельмут по телефону. Желательно, когда вы будете давать ему это поручение, чтобы кто-нибудь слышал.

— Ясно, ясно... Ты молодчина, старина... Обеспечу...

Юргенс посмотрел на часы и распорядился подать к подъезду машину. По его соображениям, ему сейчас не следовало быть дома. Он хотел уже покинуть кабинет, как зазвонил телефон. «Неужели он? — мелькнула мысль. — Неужели Марквардт опять оказался болваном и поторопился?»

Трубку он поднял не без колебаний, но сразу успокоился.

Говорил Блюм. Он интересовался, не произошло ли каких изменений.

Нет, не произошло. Все будет так, как договорились. Юргенс еще раз уточнил. В одиннадцать ровно.

Теперь ничто не задерживало. Надо было скорее уйти, пока не позвонил Гельмут. Он сел в открытую машину, и она понесла его по затемненным улицам за город. Светила полная луна. Дышалось легко, свободно. Встречные потоки воздуха обвевали лицо, шею приятной прохладой. Юргенс расстегнул пиджак, откинул борта и подставил грудь под струистый воздух. Надо было отвлечься, забыться. Он сумел добиться этого только за городом, при быстрой езде. Но как только стрелка на часах начала приближаться к цифре десять, он заторопился домой.