Книга Поезд на Правдинск идет без остановок - Николай Болошнев

за помещение, мне казалось, что на островах только медицинская палатка была?

– Честно говоря, не знаю, про какую палатку вы говорите… Вы в больничном отсеке станции. Что с вами произошло, я точно не знаю, но нашли вас пограничники на дальнем пляже, когда делали утренний обход. Видимо, провалились под лед, а потом вас прибило к берегу волнами. Дела у вас были не очень: перелом двух ребер, вода в легких, признаки кессонной болезни. Правда, что удивительно, никаких обморожений. Начальница экспедиции хотела вас переправить в госпиталь на материк, но погода была неспокойной, поэтому решили, что лучше вам пока здесь побыть. Так вы и пролежали в палате без сознания три недели.

– Ничего не понимаю… – растерянно сказал Петр.

– Не переживайте, вы же только очнулись, – Татьяна сочувственно погладила его по плечу. – Вы же в принципе помните, как вас зовут, в каком году родились?

– Петр Лазарев, родился в девяносто втором. Прибыл на архипелаг перед Новым годом.

– Замечательно! Голова у вас работает великолепно, значит, просто надо немного подождать, восстановиться. Полежите, а я пойду скажу Аяне, что вы проснулись. Вот она будет рада! Между прочим, каждый день приходила вас навещать.

Медсестра многозначительно подняла брови и вышла из палаты. Оставшись в одиночестве, Петр осторожно ощупал гипсовый корсет на ребрах. Безуспешно попытался привстать, затем принялся рассматривать стены и потолок. Довольно быстро начала кружиться голова. Он закрыл глаза и сквозь полудрему услышал легкие шаги и возглас: «Петя!»

Аяна подбежала к кровати так крепко обняла Петра, что у него от боли заплясали зайчики в глазах. Он тихо застонал, она тут же с испугом отпрянула и взяла его за руку:

– Ой, прости меня, я так обрадовалась, что совсем забылась… Тебе очень больно?

– Да нет, нормально… – прохрипел Петр. – Очень рад тебя видеть.

– А я как счастлива, что ты в порядке, ты даже не представляешь!

Петру было приятно ощущать ладонью тонкие прохладные пальцы Аяны. Опомнившись от первоначального порыва, она как будто смутилась собственных эмоций. Сделав вид, что ей нужно поправить волосы, девушка убрала руку. Повисло неловкое молчание.

– Я знаю, что помогло тебе очнуться, – вдруг сказала Аяна. – Мой сайган-дайля.

– Так вот что горчило у меня во рту, – невольно улыбнулся Петр.

– Ты зря смеешься! – В голосе Аяны прозвучали легкие нотки обиды. – Это очень мощная вещь. Если кто-то застрял между мирами, чай помогает заземлиться. Я его тайком проносила в термосе и понемногу тебе давала.

– Аяна, я над такими вещами не смеюсь, – серьезно сказал Петр. – Спасибо тебе, я и правда чувствовал, что кто-то мне помогает.

Девушка сложила ладони вместе и чуть наклонила голову.

– Мне снились такие странные сны… Слушай, а Маклаков еще на островах? – вдруг спохватился Петр. – Если да, передай Тамаре или еще кому-нибудь, что его обязательно нужно арестовать! Это ведь он столкнул меня под лед, я сам видел. Убить хотел, подлец!

– Петя, ты о ком? – удивилась Аяна. – Никого с таким именем у нас здесь нет.

– Ну как же, Глеб Мэлсович, начальник лаборатории. У него там в кейсе еще яйцо каменное хранилось, которое он мне выдал, прежде чем в воду спихнуть.

– Ты меня пугаешь, – встревоженно сказала девушка. – Лабораторией уже больше года руковожу я, но никаких каменных яиц там нет. И про этого Маклакова я никогда не слышала.

– Погоди, этого не может быть, – заерзал на койке Петр. – Меня же отправили на острова, чтобы про это яйцо писать. Вроде как придумать ему новую историю.

Аяна обеспокоенно посмотрела на Петра:

– Петя, ты приехал, чтобы написать статью для туристического буклета. Помнишь? Тебе ее Арктическая круизная компания заказала. Ты же и на пляж чуть ли не каждый вечер ходил, чтобы северное сияние увидеть, говорил, что всю жизнь мечтал. Мы с тобой вместе там гуляли. Все эти яйца и странные люди, наверное, тебе приснились. Ты просто не до конца восстановился, вот у тебя и перемешались сон и явь. Нужно немного отдохнуть. Я, конечно, тоже молодец – сразу на тебя наскочила со своими разговорами. Полежи немного, поспи, а завтра мы обязательно все обсудим. Спокойной ночи.

Аяна вновь взяла его за руку, сжала ладонь и вышла из палаты. Петр успел заметить, что в уголках ее красивых глаз блестели зарождавшиеся слезы.

Спустя минуту зашла медсестра, измерила температуру, дала выпить воды и спросила, нужно ли ему что-нибудь. Удостоверившись, что все в порядке, она ушла и выключила за собой свет.

Петр вновь оказался в темноте. Тусклый серый свет из окна едва освещал контуры предметов. Предоставленный сам себе, он погрузился в мысли. Неужели все это ему приснилось – Арцыбашев, австрийцы, яйцо, Глеб Мэлсович? Ну, допустим, подводные приключения с Кощеем и чудесное спасение действительно выглядели не очень реалистично. Но ведь он отчетливо помнил, как ездил на встречу в Питер, как летел на военном самолете, как ходил в лабораторию и пытался потом вымучить хоть какой-нибудь текст. И наоборот: в памяти не сохранилось никаких, даже обрывочных следов работы над туристическим буклетом… Может быть, Аяна просто решила его разыграть? Нет, эмоции были слишком правдоподобными. Да она бы так и не поступила, слишком уж хорошая и добрая.

Мечты об Аяне, ее лице, запахе волос, очертаниях тела увели Петра в сторону от рассуждений о том, что же с ним все-таки произошло. Лишь через несколько минут он спохватился: у него же есть визитка Арцыбашева! Значит, проверить, что правда, а что нет, проще простого. Если она на месте, Петр позвонит ему на прямой номер и расскажет обо всем, что произошло. Яйца теперь нет, значит, не о чем и писать, а за все свои злоключения он как минимум заслужил право оставить себе аванс. Но тут, конечно, как пойдет разговор, можно и доплату потребовать за моральный ущерб и неразглашение.

Эта приятная мысль наконец принесла Петру успокоение, и он заснул.

Восстановление пошло быстро. С утра его навестили все члены экспедиции, а уже через день медсестра сняла гипс и Петру разрешили переселиться в каюту. К его удивлению, она теперь казалась значительно просторнее и в ней как будто успели поменять мебель. Да и вся станция словно стала более опрятной. От совкового сиротского стиля не осталось и следа. Улучшились даже обеды и ужины, хотя за повара остался все тот же Алексей.

«Может, завоз был какой-то мощный в январе?» – растерянно думал Петр.

Оказавшись в каюте, он первым делом осмотрел одежду, в которой оказался под водой. Ни малейших следов яйца обнаружить не удалось, но куртка казалась подозрительно тяжелой, ослабевший Петр с