Книга Поезд на Правдинск идет без остановок - Николай Болошнев

class="p1">Петр принялся расхаживать туда-сюда, Кощей провожал его довольным взглядом.

– Ну что, добрый молодец, придумал что-нибудь? – спросил он спустя пару минут.

Шансов отгадать загадку не было. Петр мысленно перебирал реальные и мифические места, но ни одно из них не подходило под Кощеево описание. Страх близкой смерти убивал способность думать, голова была пуста, как барабан. И это тогда, когда смекалка нужна была Петру больше, чем когда-либо раньше! Меж тем нужно было что-то решать.

Петр уже совсем было отчаялся и готов был назвать наобум первое пришедшее на ум слово, когда из ниоткуда у него вдруг родился безумный и дерзкий план.

«Помирать, так с музыкой! Держись, костлявый», – подумал Петр и резко повернулся к Кощею.

– Уж не знаю, что за дворец и кто в нем живет, – сказал он с вызовом, – да только явно он достойнее, чем ты, жалкий хрыч, прячущийся от мира на дне посреди водорослей и мусора. Никакой ты не царь, а жалкий слизень, дрожащий за свою никчемную жизнь.

Кощей на секунду опешил от такой наглости, но, опомнившись, тут же взревел, занес над головой меч и вонзил обидчику прямо в сердце.

От удара у Петра захрустели кости. Казалось, ему со всей силы проломили грудь огромной кувалдой. Однако лезвие Кощеева меча так и не достигло тела. Трясущимися от боли руками Петр вывернул разорванный внутренний карман и высыпал из него осколки каменного яйца. Увидев их, Кощей закричал от ужаса и выронил меч. В воде блеснуло что-то тонкое. «Иголка!» – догадался Петр. Он из последних сил попытался поймать ее, но вдруг разбилось окно, в комнату ворвалась огромная морская щука и проглотила иглу.

«Все кончено…» – с отчаянием подумал Петр. Вместе с яйцом исчезла и его способность обходиться без воздуха. Горло сковал резкий приступ удушья.

Петр приготовился умереть, когда внезапно произошло то, чего он никак не мог представить. Во дворце зазвенели все окна разом, и секунду спустя спальню наполнили странные дельфиноподобные существа из его недавнего сна. Двое животных подхватили Петра и ринулись наружу, увлекая его к поверхности.

Потоки воды били по голове и лицу так сильно, что Петр едва мог раскрыть глаза, но он видел, как в постепенно светлевшей зеленой толще целая стая дельфинов гонится за волшебной щукой. Рыба была быстрее, и погоня постепенно начинала отставать. Не терял темпа лишь один дельфин. Он медленно, но верно догонял щуку. Какое-то внутреннее чувство подсказало Петру, что это тот, что общался с ним во сне.

Поняв, что ей не уйти, щука резко вильнула в сторону – и это стало ее роковой ошибкой. Дельфин подловил ее на повороте, вцепился в бок и вырвал кусок мяса. Щука по инерции проплыла еще несколько метров и замерла. Вода окрасилась в красный, в ней вновь мелькнула игла. Дельфин заметил цель и устремился на блеск. Казалось, еще секунда – и Кощей будет повержен навсегда.

Однако, когда до иголки оставалось буквально метра полтора, сверху в воду ракетой влетела большая полярная чайка. Она подхватила иглу и прежде, чем Петр успел понять, что происходит, стремительно вытолкнула себя на поверхность, взмахнула крылами и улетела.

Это был полный и окончательный провал. Все дельфины кроме тех, что несли Петра, замерли, в растерянности глядя на вожака. До поверхности оставалось всего ничего, но воздуха уже не осталось. Петр инстинктивно сделал вдох, вода попала в легкие, и он отключился.

Он погрузился в странное состояние, напоминавшее анабиоз. Сознание медленно перетекало между тревожными обрывочными снами. В основном они были бессюжетными: Петру снился ветреный пляж, по которому он недавно гулял, тревожное море, его темные глубины. Изредка в воде виднелись силуэты странных дельфинов, отбивших его у Кощея, однако теперь они не подплывали близко и не пытались вступить с ним в контакт. Возникали и вкусовые ощущения: иногда ему казалось, что он ощущает во рту что-то теплое с легкой горчинкой. Порой видения сменялись густой осязаемой чернотой, но потом она уходила – и Петр вновь оказывался на пустынном берегу. Если бы он мог думать, то наверняка решил бы, что умер и мозг напоследок прокручивает последние увиденные образы. Так тянулись часы, а может быть, и дни – время стало вязким и тягучим, как смола.

Однако в какой-то момент случилось неожиданное. Арктическая природа во сне Петра сменилась гораздо более привычной. Перед глазами предстал заснеженный сосновый лес с высокими стволами-мачтами. Почему-то это место показалось Петру смутно знакомым. Посреди леса в ярком лунном свете серебрилась небольшая поляна. Видно было, что наст на ней слегка подтаял, а потом заледенел, как бывает ранней весной. Внезапно сверху раздался тихий звук хлопающих крыльев, с деревьев пылью упал потревоженный снег. На землю опустилась белая чайка и, шлепая ластами по ледяному насту, стала искать, чем бы поживиться. Вокруг не было ни кустарников с сухими ягодами, ни даже шишек, но на самом краю поляны у старого дуплистого дерева серел большой муравейник. Чайка вразвалку подошла к нему и стала ворошить клювом веточки и иголки. Вдруг муравейник пришел в движение и прежде, чем птица успела взмахнуть крыльями, мгновенно засосал ее в свою толщу. В лесу воцарилась абсолютная тишина, которую вскоре прорезал тонкий звон переломленного металла. Звук сработал для Петра как будильник – в ту же секунду он открыл глаза.

Его моментально ослепил электрический свет. Чуть-чуть привыкнув к нему, Петр осмотрелся. Помещение, в котором он лежал, было ему незнакомо. Две койки – одна пустая, медицинский аппарат, стол, стулья, темное ночное окно в обрамлении бежевых штор. Даже какое-то растение на подоконнике – первое, увиденное Петром на архипелаге. Вроде и больничная палата, но какая-то просторная и уютная, похожая на номер в хорошей провинциальной гостинице. Благостную атмосферу нарушал только высокий писк датчика на медицинском аппарате.

Петр не успел до конца очухаться, когда в комнату вбежала взволнованная медсестра Татьяна, что осматривала его после прилета. Правда, теперь она была одета в длинный приталенный халат с чепчиком и в целом выглядела значительно более элегантно и ухоженно. Увидев, что Петр проснулся, медсестра всплеснула руками и радостно воскликнула:

– Очнулись? Слава богу! А мы тут все ночей не спали. Дайте-ка я проверю показатели… Пульс, давление, все в норме. Да вы в рубашке родились!

Голова казалась свинцовой, во рту было сухо. С трудом раскрыв слипшиеся губы, Петр тихо спросил:

– Где я?

Татьяна даже немного растерялась от вопроса:

– Ну как где… на станции. На острове Земля Александры.

– А какой сейчас день?

– Второе февраля.

– Что со мной случилось? И что это