Книга Три килограмма конфет - Нельма

— Ты не представляешь, как я настрадался, — он тяжко вздохнул, картинно возведя глаза к плотно-серому небу, изредка вытряхивающему из себя сухие ошмётки оставшегося снега. — Сначала записывал всё на листочке, но потом концентрация похвалы в адрес твоих способностей превысила мой порог терпения, и чуть не задохнулся от возмущения. Вот увидишь, скоро все будут обсуждать, как на уроке литературы я чуть не умер от внезапного астматического приступа.

Я смеялась неестественно, слишком наигранно и напряжённо, совсем позабыв о необходимости смотреть себе под ноги. Наблюдала за его яркой, живой мимикой: взлетающими вверх уголками чувственных пухлых губ, необъяснимо лукавым прищуром глаз, сопровождавшим улыбку, и, конечно же, ямочками, появляющимися лишь на несколько секунд, будто дразнящими моё воображение и играющими со мной в прятки. И не могла оторваться от него. Не могла избавиться от совсем неуместной, странной и пугающей мысли, что я и правда в него влюбилась.

То ли наконец свыклась с этим состоянием и приняла его, то ли увязла в чувствах ещё глубже, вместо того чтобы скинуть с себя их груз и попытаться вернуться к беззаботной жизни.

И то ощущение, что преследовало меня раньше во время наших перепалок, распирающее, разрывающее изнутри желание задеть его как можно сильнее, ударить по самому больному месту, — теперь именно оно переросло в настолько же страстное желание прикоснуться к нему, прильнуть ближе, поцеловать хотя бы разрумянившуюся на морозе щёку с двумя тёмными точками-родинками на ней.

И просто поцеловать его по-настоящему, в губы. Много, очень и очень много раз.

Меня затапливало нежностью по отношению к нему. Нежностью, неуместной в наших отношениях, вряд ли необходимой ему не только с моей стороны, а вообще — кажется, вот таким язвительно-насмешливым, крутым и популярным парням нравятся взрослые штучки, а не наивные, нерешительные порывы от неопытных романтичных особ.

Мы неторопливо брели по заснеженному городу, всё ещё держась за руки, и я боялась наступления момента, когда по какой-нибудь причине придётся отпустить его ладонь. Не знала, протянет ли он её снова и стоит ли протягивать самой? Не понимала, что мы вообще делаем. И для чего? Почему?

Вдали виднелись остроконечные красные шапочки кремлёвских башен, чуть припорошённые белым. Я уже не чувствовала кончик собственного носа, и даже любовь не помогала согреться под ошпаривающим кожу зимним ветром, порывы которого становились всё настойчивей и злее по мере приближения к Москве-реке.

— Нам срочно нужно в кино, — не терпящим возражений тоном заявил Максим, словно прочитав мои мысли о скором обморожении. И если я уже плюнула на все попытки выглядеть красиво и натянула шапку, разумно рассудив, что уложенные волосы всё равно не спасут лицо с алым от холода носом, то он наотрез отказывался накинуть хотя бы капюшон. — Потому что домой я надеялся возвращаться только часов через шесть, и за это время у меня могут закончиться все потрясающие истории о провалах моего пришибленного братца.

— Расскажешь истории о своих провалах, — довольно ухмыльнулась я, выжидающе поглядывая на него, встретившего моё предложение с непроницаемо серьёзным лицом.

— Нет таких. Я идеален во всём!

— Просто признайся, что ты о них забыл, — не отступала я, меняя ухмылку на хитрую, самодовольную улыбку, которую нагло скопировала у него же самого.

— Ну ладно, будет тебе одна прекрасная история, — грустно вздохнул Иванов, признавая своё поражение. — У нас есть старший брат, Никита, от первого брака мамы. И когда мы с Тёмой были маленькие, то очень завидовали ему, ведь к нему почти каждые выходные приезжал отец, куда-то возил, играл, даже нас с собой иногда брал или привозил какие-то плёвые подарки. Но это казалось таким необычным, потому что своего родного отца мы тогда видели в разы меньше — просто не знали ещё, что родители подали на развод. И тогда Артём как-то сдуру придумал, будто отец Никиты на самом деле нам тоже родной и скоро нас всех к себе заберёт и мы будем жить дружно и весело. Он рассказывал мне об этом с таким упоением, а мне и пяти тогда не было, и я поверил. И, конечно же, при первой возможности рассказал об этом бабушке, вот только в силу возраста не учёл один неудобный момент…

— Что это бабушка по линии родного отца?

— Ага. В общем-то, я очень поспособствовал тому, чтобы максимально ускорить бракоразводный процесс родителей и превратить его в цирковое представление с торжественным вскрытием конвертиков с тестами на отцовство, на которых после того случая настояла именно бабуля. Непонятно зачем, потому что мы оба внешне просто копии отца. Ну и… будь я тогда поумнее, сразу бы понял, что богатая фантазия брата ещё не раз принесёт мне очень большие проблемы.

Я прикусила нижнюю губу, не представляя, как у него получалось рассказывать о таких вещах с непринуждённой и вполне искренней улыбкой, ровным, спокойным голосом, в котором не звучало ни единой нотки тоски, грусти или злости. Будто всё это было обычным, нормальным, естественным: что дети в полной и обеспеченной семье могли расти с мечтами найти себе других родителей, оставались предоставлены сами себе, становились свидетелями разборок взрослых людей, вообще не считавшихся с их чувствами.

— Так, Полина, не делай такое скорбное лицо! Семья у меня, конечно, со странностями, но особенных причин страдать из-за этого я не вижу. Мы с братьями никогда ни в чём не нуждались и, по большому счёту, вообще не знали настоящих проблем и забот. И я знаю огромное количество тех, кто мечтал бы оказаться на моём месте. Да взять хоть того же Славу: когда я после уроков садился в такси и ехал домой к приготовленному домработницей ужину, он напрашивался в гости к кому-нибудь из одноклассников на весь вечер, чтобы там покормили, потому что отец не платил ни копейки, а мать в одиночку не могла их даже прокормить.

— Я, пожалуй, просто воздержусь от жалоб на своих родителей.

— Это пока тебя снова под домашний арест не посадили, — ехидно заметил он, пропуская меня внутрь небольшого здания, неприметного с виду и похожего на обычную серую коробку, резко контрастирующую с изящными малоэтажными домиками, стоящими по соседству. Не успела я опомниться и спросить, зачем нам сюда, как наткнулась взглядом на развешенные вдоль стен постеры с текущими фильмами и почувствовала идущий изнутри сладковатый запах готовящегося попкорна.

Иванов явно не преувеличивал, утверждая, что знаком здесь с каждым закоулком. Я бы никогда не догадалась, что здесь может находиться кинотеатр, однако людей внутри оказалось на удивление много. Не столько, конечно, как в ближайшем к моему дому торговом центре в субботний день, но всё равно предостаточно, учитывая странное расположение и мимолётно замеченные мной цены на билеты, превышавшие стандартные почти в три раза.

Кажется, Максима это совсем не смущало, и он как ни в чём не бывало подвёл меня к небольшому экрану со списком ближайших сеансов.

— Выбирай, — он кивнул на сменяющие друг друга названия с кратким описанием фильмов, а сам мгновенно уткнулся в телефон, набирая кому-то сообщение.